Рассказы

И еще: людей пленяет отвага. Бернар не знал, что такое страх. Он никогда не отступал ни перед зверем, ни перед человеком. Он поднимал кабана в его самой глухой лежке, он нападал на браконьера в его самом защищенном укрытии. Правда, временами Бернар возвращался со следами кабаньих резцов, оставшимися на бедрах, или с картечинами, застрявшими в спине. Однако у него был собственный способ лечения ран, и помогал он ему великолепно. Бернар вытаскивал из погреба две или три бутылки белого вина, выводил из конуры одну из своих собак, ложился на землю, на оленью шкуру, подставляя свои раны Рокадору или Фанфаро, и, пока собаки зализывали раны, для восстановления потерянной крови он пил свое так называемое «снадобье». К концу вечера напитка почти не оставалось, а к утру Бернар вставал совершенно здоровым.

Бернар меня очень любил, потому что еще мальчишкой он раз двадцать охотился с моим отцом, а я обожал Бернара, который всегда рассказывал мне всякого рода истории, происходившие с ним и с его дядей Бертеленом во времена генерала.

Поэтому, когда г-н Девиолен приглашал меня на охоту, а сбор назначался в Новом доме, для меня это было двойным праздником.

Итак, мы отправлялись в путь, уверенные, что не вернемся с охоты без добычи; дойдя до поворота красивой дороги, проложенной в лесу, мы издали видели Бернара; он стоял в двух шагах от своего дома, зажав охотничий рог в руках, и горячо приветствовал нас сигналами: «Пошел!» или «У-лю-лю!»; это означало, что либо зверь предназначен нам, либо нам суждено оказаться растяпами.

В доме нас ждали пять или шесть бутылок его «снадобья», как он называл свое белое вино, тщательно прополощенные стаканы и десятифунтовый хлеб, белый как снег. Мы слегка перекусывали, расточая комплименты г-же Бернар, нахваливая ее хлеб и ее красивые глаза, и отправлялись на охоту.

Надо сказать, что Бернар обожал свою жену и без всякой причины бешено ее ревновал. Приятели отпускали шутки по этому поводу, но очень скупые. От них Бернар бледнел как мертвец, поворачивался к насмешнику, столь неосторожно затронувшему ту рану сердца, которую не в состоянии были вылизать языки его собак, и говорил:

— Эй, ты! Послушай моего совета и заткнись! Заткнись немедленно! Чем скорее ты это сделаешь, тем лучше будет для тебя!

Неудачливый шутник замолкал тотчас же. Заметим, что намеки смельчаков на единственную слабость этого силача с каждым днем становились все более редкими и в очень скором времени обещали вовсе сойти на нет.

Как-то в субботу вечером, когда я у самых дверей дома кормил двух ястребов, которых держал с целью непременно натренировать их на охоту за жаворонками, появился г-н Девиолен.

— Привет, мальчуган! — сказал он. — Хорошо ли мы потрудились на этой неделе?

— Я второй по переводу.

— В самом деле?

Я показал ему серебряный крестик на красном банте, продетом в петлицу; я носил его с гордостью, как убедительное доказательство моих успехов.

— Ну что же, господин Второй! Я приглашаю вас принять участие в завтрашней охоте на кабана.

Я подпрыгнул от радости.

— Кузен, а где?

— У Бернара, в Новом доме.

— О, тем лучше, тем лучше! Какое нам предстоит удовольствие!

— Надеюсь.

— Так вот как вы его балуете! — воскликнула моя мать, появляясь на пороге. — Вместо того чтобы помочь мне отучить его от этой пагубной страсти к охоте, которая чуть ли не каждый день приводит к каким-нибудь несчастьям, вы только прививаете ему вкус к ней! Послушайте, я отпущу его с вами лишь при условии, что он будет все время с вами.

— Не беспокойтесь! Я поставлю его рядом с собой.

— Только при этом условии, — проговорила моя бедная матушка, которая ни в чем не могла мне отказать, — но учтите, — добавила она, понижая голос, — если с ним случится несчастье, я умру от горя.

— Не бойтесь ничего! — отвечал г-н Девиолен. — Парень знает это дело как свои пять пальцев. Так договорились, дружок, завтра в шесть утра!

— Спасибо, кузен, спасибо! Я не заставлю себя ждать!

Я посадил ястребов на насест, а сам занялся приготовлениями к предстоящей охоте.

Для этого надо было вычистить ствол ружья, смазать пружины и отлить пули.

В шесть часов утра мы отправились в путь; по всей дороге к нам присоединялись лесники, ожидавшие нас на своих угодьях; наконец мы подошли к повороту и издали увидели Бернара с охотничьим рогом в руках.

Он трубил с таким веселым видом и звуки рога были такими звонкими, что ни у кого не осталось сомнений в успехе ожидающей нас охоты. Действительно, подойдя к Новому дому, мы узнали, что у горы Дамплё, то есть примерно на расстоянии одного льё отсюда, Бернар поднял великолепного секача-третьяка («третьяк» — это охотничий термин: так называют кабана на третьем году его жизни).

Господин Девиолен сообщил всем лесникам о письме, полученном из центрального управления лесов господина герцога Орлеанского. В этом письме приводились жалобы владельцев земель, граничивших с лесом, на ущерб, причиняемый кабанами, и давалось категорическое распоряжение полностью истребить этих зверей.