Рассказы

— Король — первый, кто должен почитать закон, и, если бы на вашем месте был король, я бы встал перед ним на колено, как мне положено стать перед сувереном, и сказал бы: «Государь, уходите!»

— А если бы он отказался?

— Если бы он отказался, я бы вызвал ночной дозор и со всем почтением, какое полагается королю, проводил бы до его дворца Алькасар. Но вы ведь не король, и потому говорю вам в последний раз: «Уходите, или...»

— ... или? — со смехом повторил кавалер.

— ... или я вынужден буду вас принудить к этому, монсеньер, — продолжал ночной дозорный, протягивая руку, чтобы схватить незнакомца за воротник.

— Негодяй! — закричал тот, отскакивая и направляя клинок шпаги на ночного стражника. — Прочь, или ты мертвец!

— Вы заставляете меня обнажить шпагу, монсеньер, — заявил Мендес. — Пусть же пролитая кровь падет на вашу голову!

И между ними началась схватка: один из участников был вне себя от ярости, а другой сражался, выполняя свой долг. Кавалер отличался ловкостью и, казалось, владел оружием, как никто, но Антонио Мендес, как настоящий горец, был силен и проворен, и некоторое время борьба проходила без явных преимуществ той или другой стороны. В конце концов меч дозорного запутался в складках плаща противника и бедняга не смог его быстро вытащить, чтобы парировать удар: незнакомец пронзил ему грудь. Антонио Мендес вскрикнул и упал. В ту же минуту слабый отблеск огня осветил улицу, кавалер поднял голову и увидел в окне дома напротив старую женщину с лампой в руках. Он закутался в плащ и быстро удалился, но, к его изумлению, старуха не произнесла ни звука; наоборот, свет погас, окно захлопнулось, и улица погрузилась в темноту и безмолвие.

IV

На следующий день рано утром Хуан Паскуаль получил приказ явиться во дворец Алькасар.

Он тотчас же отправился туда. Дон Педро его уже ждал. — Сеньор Паскуаль, слышали ли вы, что произошло сегодня ночью в Севилье? — спросил он, увидев своего primer asistente.

— Нет, государь! — отвечал Паскуаль.

— В таком случае ваша полиция работает плохо; ночью, между одиннадцатью часами и полуночью, на улице Кандиль, за Хиральдой, был убит человек.

— Возможно, государь; если так, труп будет обнаружен.

— Ваша задача, сеньор asistente, не ограничивается тем, чтобы обнаруживать трупы; вы должны найти и убийцу.

— Я его найду, монсеньер.

— Даю вам три дня сроку, и помните, что, согласно нашему договору, вы отвечаете за грабежи и убийства — деньгами за деньги, головой за голову! Идите!

Хуан Паскуаль хотел было возразить против столь жесткого срока, но король вышел из покоев, не слушая его.

Primer asistente пошел к себе, очень озабоченный этим делом; его ждал ночной стражник, обнаруживший тело Антонио Мандеса и пришедший доложить об этом, но его рапорт ничего не прояснил. Дозорные, проходя по улице Кандиль, наткнулись на труп, оттащили его на ближайшую площадь, чтобы рассмотреть при свете лампады, горевшей перед изображением Богоматери, и узнали своего начальника Антонио Мендеса; однако про убийцу ничего известно не было: когда обнаружили тело, улица была пустынна.

Хуан Паскуаль тотчас же направился на место происшествия. На этот раз улица была полна людей: любопытные образовали полукруг перед столбом, у подножия которого стояла лужа крови. Именно здесь лежал убитый Антонио Мендес.

Primer asistente расспросил всех кого мог, однако люди были осведомлены не больше самого судьи. Он стал обходить соседние дома, но то ли их обитатели не хотели быть ни во что замешаны, то ли действительно не видели, как все произошло, — так или иначе, никаких сведений он не получил. Паскуаль вернулся к себе, надеясь, что в его отсутствие какие-то факты обнаружились.

Новостей не было, однако повторно расспрошенный дозорный заявил, что, когда он нашел Антонио Мендеса, у того в руках была обнаженная шпага — это доказывало, что он защищался от убийцы. Хуан Паскуаль опустился рядом с телом и внимательно рассмотрел рану. Шпага вошла в грудь с правой стороны и, пронзив тело насквозь, вышла под левой лопаткой — бедняга Антонио храбро сражался лицом к лицу с противником. Однако все это ничего не говорило о том, кто был его противник.

Весь день Хуан Паскуаль провел в размышлениях, но все было тщетно — он ни на шаг не приблизился к разгадке. Ночь не принесла ничего нового. Под утро его вызвали во дворец.

— Так как же? — спросил дон Педро. — Ты уже знаешь, кто убийца?

— Нет еще, монсеньер, — отвечал Паскуаль, — но я отдал приказ предпринять самые усиленные поиски.

— У тебя остается два дня, — заметил король, уходя к себе.

Второй день, так же как и предыдущий, прошел в безуспешных попытках обнаружить что-нибудь. Опустилась ночь и наступил рассвет, не изменив ничего. На заре Хуан Паскуаль снова был призван в Алькасар.

— Что у тебя нового? — поинтересовался дон Педро.

— Ничего, монсеньер, — ответил Паскуаль, не столько беспокоясь за собственную судьбу, сколько стыдясь бесплодности своих усилий.

— Остался один день, — холодно заметил король, — но для такого умелого судьи, как ты, этого более чем достаточно, чтобы обнаружить виновного.

И он удалился в свои покои.