Рассказы

— С утра до ночи тут толкутся, покою от них нет, — обратился старик ко мне. — Особенно с той поры, как их распустили на лето. Бездельники!.. Ну, мне пора… Вам-то что, а я…

Он пошел к бараку, чья крыша краснела над зарослями ивняка.

— Сейчас зароется в сено и… — заметил цыганенок. — Сторож называется… Так что нам делать, дядя?

Мы начали собирать лодку. Цыганенок отличался живостью и сноровкой, он все быстро схватывал и действительно помогал мне. Веснушчатый все еще топтался в сторонке. Какая-то глупая гордость не позволяла ему взяться за дело, хотя, судя по всему, ему тоже не терпелось все потрогать руками, особенно эти загадочные детали: стоит их собрать — и, наверное, получится чудо из чудес.

— Всему свое место, верно, дядя? — с восхищением сказал цыганенок, когда мы начали устанавливать деревянные распорки. — И два сиденья получается… Мать родная, и две спинки!.. Сиди себе удобненько… как министр. Дали бы мне, сам бы ее собрал, до того наловчился.

— Только давать никто тебе не собирается, — ехидно вставил веснушчатый.

— Довольно болтать! — одернул я мальчишку. — Нечего тебе торчать тут без дела! Хоть гайки завинчивай!

— Он тебе назавинчивает, — съязвил цыганенок. — Такой недотепа…

— Заткнись! — огрызнулся веснушчатый. — Один ты все умеешь!

Я бросил ему мешочек с гайками. Он замялся, затем достал из мешочка гайку, завинтил ее куда следовало, и злости его как не бывало.

Наконец сборка закончилась. Лодка лежала на траве у наших ног — длинная, голубая, красивая, как детский сон. Оставалось укрепить алюминиевый руль.

— Ого, хитрая штука! — дивился цыганенок. — Как же ею управлять, дядя? Руки заняты веслами.

— Управляется она ногами, — пояснил я.

— Здорово придумано! — сказал с восхищением цыганенок. Для такого дела надо иметь башку на плечах! Дядя, а где делают такие лодки?

— В Польше.

— В Хисар приезжали два поляка, — сказал цыганенок. — Они жили у Петровича. Один такой высокий… пшим, пшом, пшум… Ничего не поймешь, что они говорят, но до того славные люди, целый килограмм ягод купили мне на базаре. Значит, это у них такие лодки делают?

— У них, — подтвердил я.

— Мастера, ничего не скажешь! — заметил цыганенок. — За такую вещь, наверно, немалые деньги платят, а?

— Верно, — согласился я. — Вот когда вырастешь… Ты сейчас в котором классе?

— В четвертом, — ответил цыганенок.

— Чего врешь, — лукаво усмехнулся веснушчатый. — В шестом он, только ему стыдно, что он такой куцый. И отца его прозвали Куцым.

— Ну ладно, в шестом, — нахмурился цыганенок. — Зато ты дылда.

— Рост не имеет значения, — сказал я. — Важно, чтобы черепушка варила как надо. А у тебя… как тебя звать-то?

— Яша, — ответил вместо него веснушчатый. — Но мы Куцым его зовем.

— Как вы его зовете, это все равно, а вот черепушка у него работает безотказно, — вставил я. — С какой отметкой перешел с седьмой?

— С четверкой, — ответил цыганенок. — Я бы мог и пятерку получить, но…

— Больно часто убегает из школы, — ввернул веснушчатый.

— И все же он молодец! — засмеялся я. — Если и дальше так будешь учиться, то в один прекрасный день и ты купишь себе такую лодку.

— Сперва я куплю мотоцикл, — сказал цыганенок.

— А денежек где возьмешь? — спросил веснушчатый.

— Заработаю, — нахмурился цыганенок.

— Держи карман шире. Цыганам по стольку не платят.

— Да ты что! — вмешался я. — Тут тебе не Америка. И знаешь, если ты будешь нести такой вздор, то лучше убирайся отсюда подобру-поздорову!

— Он вечно болтает всякие глупости, — снова повеселел цыганенок. — Злится, что у меня ловится рыба, а он зря штаны протирает…

— Какая рыба! Ведь у вас и удочек-то нет! Цыганенок усмехнулся и замолчал.

— Ну-ка, бери лодку! — скомандовал я.

Один из мальчишек взялся за нос, другой — за корму, и вдвоем без всякого усилия подняли лодку.

— Да она легкая как пушинка! — не смог скрыть своего удивления веснушчатый.

— А что я говорил! — сказал цыганенок. — Лодочка что надо!

Мы спустились с невысокого обрыва и положили лодку в тихую воду залива. В этом укромном месте ветер касался лишь верхушек высоких верб.

— Садись на переднее сиденье! — обратился я к веснушчатому пареньку.

Он поглядел на меня с некоторым удивлением, словно не верил своим ушам, потом занес ногу в лодку, зашатался и неуклюже плюхнулся на сиденье.

Я подал ему весло.

— Давай и ты, Яша, садись перед ним!

— Не хочу, — попятился цыганенок. — Он будет грести?

— Ведь он больше тебя. Ну же, залезай!

— Не хочу, — упрямо качал головой цыганенок.

— Он боится, — сказал веснушчатый.

— Боюсь! Еще что придумай, — бросил цыганенок. — Не хочу, и все тут.

— Что ж, тогда дожидайся второго рейса, — сказал я.

— Я и тогда не сяду.

— Почему?

— Так просто.

— Он как упрется, что твой осел, — заметил веснушчатый.

Продолжать уговаривать цыганенка было бесполезно. Я прыгнул в лодку, сел на заднее сиденье и оттолкнулся веслом от берега, чтобы днище меньше цеплялось за гальку. Цыганенок отвернулся, чтобы не было видно его лица. Мы заработали веслами, и, когда тихий залив остался позади, а перед нами открылся водный простор, я оглянулся и снова увидел на берегу маленькую, чуть сгорбившуюся спину мальчишки.