Рассказы

В этом и следует видеть источник столь частых известий о деревьях и скалах, на которых якобы обнаружены какие-то таинственные метки и знаки, заставляющие предположить, что они служили для указания мест, где были зарыты богатства; многие усердно занимались поисками пиратской добычи. Во всех повествующих об этих попытках рассказах — а таких рассказов когда-то ходило великое множество — дьяволу отводится чрезвычайно видное место. Его приходится улещивать специальными церемониями и заклинаниями, либо с ним заключают торжественный договор. Впрочем, он все-таки норовит сыграть с кладоискателями какую-нибудь скверную шутку. Иным из них удавалось даже дорыться до железного сундука, но всякий раз, разумеется, случалось что-нибудь неожиданное. То, сколько бы они ни копали, яму снова засыпало землей, то страшный грохот или появление призраков наполняли их ужасом и заставляли бежать без оглядки; порою, наконец, являлся сам дьявол и отнимал добычу у них из-под носу, и, возвратившись утром на прежнее место, они не могли обнаружить ни малейших следов своей работы в минувшую ночь.

Все эти толки, однако, были чрезвычайно туманны и долгое время терзали мое неудовлетворенное любопытство. Ничто на свете не добывается с такими трудами, как истина, а истина для меня — самое дорогое на свете. Я обратился к моему излюбленному источнику достоверных известий по истории края — к старейшим жителям этих мест, в особенности к старухам-голландкам, но, хотя я тешу себя надеждой, что лучше, чем кто-либо, осведомлен по части преданий и поверий родного края, все же мои разыскания в продолжение долгого времени не приводили к сколько-нибудь существенным результатам.

Наконец как-то, ясным солнечным днем, в конце лета, отдыхая после напряженных занятий, я развлекался рыбною ловлей в тех самых местах, в которых обожал пропадать в дни моего детства. Я находился в обществе нескольких почтенных обитателей моего города — среди них были видные члены общины, имена которых, если бы я осмелился их назвать, оказали бы честь моим скромным писаниям. Наша ловля шла как нельзя хуже. Рыба решительно отказывалась клевать, и мы часто меняли место, что, впрочем, не приносило нам счастья. Мы бросили якорь в конце концов у самого берега, под выступом скалы, на восточной стороне острова Манхеттен. Был тихий и теплый день. Мимо нас стремительно неслась и кружила воду река, но нигде не виднелось ни малейшей волны, ни даже ряби; все кругом пребывало в таком спокойствии и такой безмятежности, что нас почти изумляло, когда с ветки сухого дерева вдруг внезапно срывался зимородок, который, целясь, повисал на мгновение в воздухе и потом падал камнем за добычею в тихую воду. И в то время как, небрежно развалясь в лодке, убаюканные теплом и спокойствием дня, а также безнадежною скукою нашей неудачливой ловли, мы мирно клевали носами, одного достопочтенного олдермена из нашей компании одолел сон, и пока он дремал, грузило его удочки ушло на самое дно. Пробудившись, он обнаружил, что поймал нечто тяжелое. Он торопливо вытащил удочку, и мы были немало удивлены, увидев длинный, странный с виду пистолет чужеземного образца, который, судя по покрывавшей его ржавчине, а также по тому, что ложе его было изъедено червями и поросло раковинами, пролежал под водою изрядно долгое время. Неожиданное появление этого памятника военной истории предков вызвало моих мирных приятелей на оживленные толки. Один из них высказал предположение, что пистолет попал в воду во время войны за независимость; другой, основываясь на необычности его вида, считал, что владелец его — кто-нибудь из первых переселенцев, быть может даже славный Адриан Блок, который исследовал Саунд и открыл миру Блок-Айленд, пользующийся с той поры такою известностью благодаря своему сыру. Третий однако, рассмотрев его внимательнее других, заявил, что он бесспорно испанской работы.

— Я убежден. — сказал он. — что если бы этот пистолет обладал даром речи, он поведал бы нам любопытнейшие истории о жарких схватках с испанскими донами. Я не сомневаюсь, что это — след буканьеров былых дней; кто знает, не принадлежал ли он самому Кидду?

— Да, этот Кидд был малый не промах, — вскричал старый китолов с мыса Код. — Ему посвящена одна славная старая песенка:

Я прозываюсь шкипер Кидд,
Собравшись в путь, собравшись в путь…

и, хотя она состоит всего из нескольких слов, все же в ней рассказывается, как он завоевал расположение дьявола, зарыв в песок свою библию:

Держал я Библию в руке,
Собравшись в путь, собравшись в путь,
И схоронил ее в песке,
Собравшись в путь, собравшись в путь.