Рассказы

— Кто они такие, что делают по полштуки в неделю, а я — ни гроша? — требовал он ответа в полицейском фургоне.

На этот раз Джино отказался от адвоката. Его защитительная речь была малоубедительной, но краткой. Он решил рискнуть и проиграл:

— Я как раз зашел сделать пустяшную ставку, а тут какой-то тип пробежал мимо и сунул мне в руку револьвер. Дай, думаю, посмотрю, как они будут выглядеть, когда лежат на полу. Вот и все.

Он получил полгода и вернулся озлобленный: бойцовый петух с еще более злой усмешкой, всегда молчаливый, со сжатыми кулаками. Как будто любой прохожий мог оказаться переодетым агентом из бюро по контролю за оружием.

Девятнадцать «петель» на отпечатке указательного пальца. «Завиток» — на отпечатке большого. Определенного места жительства не имеет. Задержан для проведения расследования.

Когда почтальон опустил в ящик Дженни повестку, Джино ее выкинул. Пришлось им самим за ним прийти.

Дженни разволновалась, но Джино воспринял это событие как уморительную шутку. На медкомиссии острил не смолкая, пока не понял, что дело серьезное. Тогда он сказал врачу:

— У меня зубы плохие.

— Ничего, — утешил его врач. — Мы ж тебя не кусать япошек посылаем.

Тут он заметил прикрепленное к делу полицейское досье. Федеральных преступлений за Джино не числилось.

— Ты ведь не будешь воровать в армии? — заискивающе спросил врач.

Джино указал на радиатор отопления в углу кабинета.

— Видите радиатор? — ответил он.

— Да.

— Вы — за дверь на пять минут, и я уволоку его домой под курткой.

Врач и это воспринял как шутку.

Через два дня Джино выдали карабин и спросили, умеет ли он обращаться с оружием.

— Нет, — соврал Джино для надежности. — Я этих штуковин с детства боюсь.

Но признался, что разбирается, почему машины ездят быстро.

— Тогда, может, разберешься, почему самолеты летают, — сказали ему.

Джино неправдоподобно быстро освоил штурвал. Сначала он не ладил даже с собственным обмундированием, но со временем начал им тайно гордиться. Несмотря на все попытки, ему так и не удалось отдавать честь всерьез, и всякий раз казалось, что он просто «показывает нос». И всегда он был настороже, ощетинивался на воображаемые оскорбления и принимал безобидную шутку за открытый вызов, требующий открытой и бескомпромиссной реакции. Отсидка на гауптвахте еще больше испортила его характер и окончательно убедила в том, что даже здесь ему заказано все, кроме ближайшей «губы».

Раньше Джино принадлежал только очередной машине, за рулем которой оказался, а еще Дженни, здесь же он полностью посвятил себя первому же доверенному самолету, и по секрету назвал его Дженни. Он научился избегать неприятностей, целыми днями копаясь в двигателе, а ночами — сидя за штурвалом, и сторонился своих сослуживцев так же тщательно, как они еще раньше начали сторониться его. Джино считали лишенным чувства юмора недомерком, таким злобным, что с ним лучше не связываться. Однажды ему стало так одиноко, что он даже сел писать письмо Дженни, но от одного усилия ему стало легче, и письмо так и осталось недописанным.

— А ведь ты лучший механик во всей части, — нехотя, просто констатируя факт, сказал пилот его самолета. — Если бы ты так летал, как готовишь самолет, через месяц получил бы звание.

Джино хмыкнул. Тоже мне! Вещает, как оракул. Не знает, что имеет дело с Джино? Лучшим водителем во всем Ближнем Норд-Вест-Сайде?

— Ты зол на весь мир, — продолжал пилот. — Возможно, у тебя есть причина. Но если проглотишь свои обиды, научишься летать гораздо быстрее. И гораздо лучше.

Джино оглядел его с ног до головы.

— Когда я соберусь летать, то полечу, — сказал он пилоту. — Когда соберусь, просто сяду за штурвал. На звания мне плевать. И на вас тоже.

Это была самая длинная речь, которую слышали от него на аэродроме. В казарме над ней шутили целую неделю.

Возможно, у Джино был шанс со временем смягчиться. Но прежде, чем шанс смог воплотиться в жизнь, пришло письмо от Дженни.

Джино,

знаю, ты не будешь меня осуждать за то, что я сейчас скажу, просто мне пришла пора искать надежной жизни, даже если тебе надежная жизнь не по душе. Знаешь пословицу? «Реже видишь — больше любишь кого-нибудь другого». Короче, в воскресенье утром на Иоанов день я вышла замуж. Ты его не знаешь, но уверена, он бы тебе тоже понравился. Его однажды задержали, когда он ехал на повозке без фонарей. Оставайся таким же милым.

— Уверен, он бы мне тоже понравился, — мрачно подумал Джино и тщательно разорвал письмо.