Рассказы: 2005-2010

— Пятеро человек утром пропали из лагеря, — пробормотал юноша. — Должны быть еще такие же цветущие деревья…

Бросив бесполезные поиски пути назад к пещерам, спутники последовали совету Менкакуша и решили добраться до противоположного склона горы. Когда полуденное солнце окрасило заснеженные вершины в ослепительные золотые цвета, они увидели раскидистый, высокий абрикос, в тени которого цвел крошечный молодой зизифус. Вновь налетел наполненный музыкой и ароматом цветов ветер, и Ацукёки увидел своего друга, с которым до того играл под сливой. Зеленая одежда мальчика потемнела и стала красной, как огонь, волосы были распущены, делая его облик женственным и беззащитным. За спиной ребенка, положив ему руку на плечо, стоял мужчина. Увидев Ацукёки, он взял мальчика за руку и повел его по ковру абрикосовых лепестков.

«Куда ты ведешь его?» — хотел спросить юноша, но не мог вымолвить и слова, так сильно страх стиснул его горло.

— Отец, остановись! — крикнул Ацукёки, но было поздно.

Мужчина толкнул ребенка в заранее вырытую яму, а появившиеся слуги тут же начали забрасывать ее землей. Ацукёки побежал к ним, надеясь остановить жертвоприношение, но наваждение рассыпалось, разлетелось по ветру опавшими листьями. Юноша замер, потом обессилено упал на колени.

— Ты знал, — прохрипел он. — Вы все знали…

— Да, — нехотя признал Гэндзо. — Вашему отцу удалось обмануть астролога, и род Ацукёки сохранил милость императора.

В ответ юноша горько рассмеялся.

— Проклятое дерево, — выругался Гэндзо. — Проклятая гора. Зачем они мучают вас?!

Он выхватил меч и ударил по зизифусу, с треском ломая изящные длинные ветки.

— Ты прав, Гэндзо, гора проклята и населена призраками, — согласился Ацукёки. — Грань между миром живых и мертвых здесь так слаба, что духи находят способ обратиться к нам. Что же они хотят показать мне?..

— Ацукёки-сама, не думайте о прошлом, — попросил Гэндзо. — Ваш отец поступил неправильно, но он поступил так из любви к вам. Да и слуг вы, будучи еще совсем ребенком очаровали. Никто из них не смог бы причинить вам вреда, скорее они согласились бы на все муки ада!

— А ты? Ты любишь меня, Гэндзо?

— Больше всего на свете, Ацукёки-сама! — выдохнул широкоплечий мужчина.

Юноша опустил глаза, повлажневшие от слез.

— Такая любовь не приносит ничего, кроме горя. В этом мы схожи с хозяйкой горы — разбрасываем стрелы, поражающие людей безумием.

Гэндзо промолчал, не зная, что ответить.

«Почему хитобасира?.. — думал Ацукёки, покачиваясь в седле. — Люди-столбы, жертвы, которые приносят всякий раз, когда закладывается новое здание. Чтобы несущие сваи никогда не ослабели, а камень стен никогда не осыпался…»

Ацукёки взглянул на укрытый густым лесом склон, на вьющуюся далеко внизу дорогу и белые вершины соседних гор.

«Но горы возвышались раньше, чем появились первые люди. И будут непоколебимо стоять даже после того, как императорские войска разобьют эмиси и прогонят их дальше на север».

— Проводник ошибался, — пробормотал юноша.

— Что? — не понял Гэндзо.

— Жертвы не могут быть предназначены Матери-Земле, — уверенно заключил Ацукёки.

Слуга только в недоумении покачал головой.

…К вечеру, когда огромный солнечный диск коснулся далеких черных пиков, спутники увидели еще одно волшебное дерево. Им оказался хорошо ухоженный персик, который словно перенесся сюда из сада столичного дома.

— Я узнаю этот персик, — внезапно сказал до того молчаливый Гэндзо. — Ваш отец своими руками посадил его под окном вашей спальни.

Ацукёки кивнул. Он мысленно перенесся в столицу, вспомнил их усадьбу, окруженную высокой каменной стеной. Хозяйский дом, выстроенный из лучшей древесины на китайский манер, и флигель, где Ацукёки жил вместе со слугами после того, как ему исполнилось десять лет. 

Возле цветущего персика стояли несколько вооруженных мужчин. Они о чем-то яростно спорили, толкали друг друга и хватались за рукояти мечей. Потом, видимо договорившись, вошли в дом, — Ацукёки понял это по тому, как застучали их деревянные сандалии. Косые лучи клонящегося к закату солнца пробивались сквозь рисовую бумагу и отбрасывали тени на лица мужчин. В доме их ждал человек в доспехах и маске Ацукёки. В его руках был обнаженный меч…

Юноша отвернулся и заткнул уши, он боялся, что овладевшее сражающимися людьми безумие поразит и его, как ледяная стрела хозяйки горы. Когда звуки боя смолкли и Ацукёки вновь посмотрел на персик — в тени его пышной кроны лежали изрубленные тела, а человек в маске стоял над ними и тяжело, прерывисто дышал. Дерево начало съеживаться, как гниющий плод, и медленно умирать. Убийца исчез, а на месте изувеченных тел остались только облака полупрозрачного пара.

— Белые призраки, — выдохнул Гэндзо.

Ацукёки покрепче стиснул копье.

«Зачем ты пришел южанин? — заговорили призраки, поднимаясь с земли. — Срубить наши деревья? Осушить наши озера? Отнять у нас красоту? Возвращайся в свой теплый дом, пока цел. Беги, беги, беги!»