Рассказы

- Заводик замечательный и лампочки отличные делает. У них там какое-то уникальное "ноу-хау", так что себестоимость очень низкая. Поэтому и цена такая: рубль - любая лампочка. А качественные они - исключительно! И, якобы, перегорают не раньше чем через пять лет постоянного использования. По крайней мере, они такую гарантию дают. В общем, ни у кого еще не перегорела ни одна их лампочка. Завод тут существует-то всего пока года полтора. Но название, конечно, у них - и смех и грех! Им партнеры с российской стороны пытались объяснить, что по-русски "Педрилло" звучит, мягко говоря... неблагозвучно. А они не понимают. Для них-то это обычная фамилия. Или имя, хрен их знает. Они, типа, долго искали какого-нибудь персонажа из российской истории, чтобы итальянского происхождения, и чтобы не был "заезженный", как, там, Растрелли какой-нибудь. Вот и нашли - оригинальнее некуда! Педрилло! Вроде, это такой шут был из Неаполя при дворе императрицы Анны Иоанновны. И будто бы даже куклу Петрушку скоморохи сделали именно в честь того шута. Вот тебе и торговая марка... Лучше б тогда Петрушкой и назвали. Лампы "Петрушка"! - майор заржал. - А еще эти итальянцы наняли в свой рекламный отдел русского, из местных, Веньку Чайкина, мы с ним в одной школе учились, он на два года младше... Поставили ему задачу: слово "Педрилло" для россиян постепенно должно стать синонимом слова "лампочка". А этот Венька - смех, да и только! Непонятно, как он вообще к ним туда пролез. Малый тупой, как пень. Но наглый. Сочинил рекламный стишок, он у нас тут одно время по всему городу на щитах висел:

     Лампочка электрическая!
     Будь всегда горяча!
     Неважно, откуда ты родом,
     лишь бы ярче светила!
     Пускай тебя называют
     "лампочкой Ильича",
     Мы говорим: "Ильич",
     подразумеваем:
     "Педрилло"!

Втер итальянцам, что у русских самая распространенная ассоциация со словом "лампочка" - словосочетание "лампочка Ильича". Поэтому плясать надо от этого. Добиваться, чтобы место Ильича в словосочетании занял Педрилло. "А стихи, - говорит, - стилизация под Маяковского, это у нас, русских, любимый поэт"! Навешал, в общем, итальяшкам спагетти на уши. Полгода у нас тут эти плакаты висели. Потом приехал из Италии ихний шибко грамотный специалист, типа, по России. Увидел эти стишки и за голову схватился! В общем, Веньку погнали погаными тряпками... А торговля идет у них, не смотря ни на что, вовсю! Расширяться собираются. Хотят еще цех развернуть по производству открывалок для бутылок...

- Что-то опер к нам никак не едет... Не забыл он про нас? - спросил Кирилл.

- Да, что-то не едет! - согласился майор. Встал, оглянулся, посмотрел на капитана: - Я, вроде, китель сюда на стул вешал... Ты его унес что ли?

- На вешалке. Зачем он тебе?

- Да рация там.

Майор вышел в коридор, закрыв за собой дверь. Через минуту вернулся, виновато посмотрел на гостей и развел руками:

- Ну мужики, сегодня, как говорится, не ваш день! Не смог опер к нам заехать. Просил передать, что дико-дико извиняется, но вынужден срочно мчаться к своим в деревню. У бабки сердце прихватило, может, в больницу повезет. Да не в нашу (врач-то уехал), а в Кимры, может, или в Дубну. Короче, все до завтра откладывается. Зато уж завтра - все будет!

Ну что тут было делать? Поблагодарить хозяев за гостеприимство, встать и отправиться, все-таки, в город, пытаться где-то что-то выяснять? Но где? И что? Как ни крути, никаких осмысленных шагов не вырисовывалось. По всему выходило, что и вправду - утро вечера мудренее. Кирилл снова попытался позвонить, и снова было занято. Застолье продолжалось.

Чуть позже, под плавный неторопливый разговорчик, Кирилл вдруг поймал себя на том, что клюет носом. Не мудрено, в общем-то: не выспался, устал с дороги, а тут водка с пивом. И все же, странно... Что это он так быстро захмелел? Или не быстро? За окном-то темно! Сколько же времени уже? Кирилл посмотрел на часы. Семнадцать двадцать пять. Что за черт? Почему же на улице стемнело? Или что-то случилось с его часами? Надо спросить у кого-нибудь, сколько времени. Но в это время майор опять рассказывал что-то очень интересное, и Кирилл снова отвлекся на его рассказ. И не заметил, как уснул, прямо за столом. И когда его, спящего, поднимали со стула и переносили на раскладушку, Кирилл этого уже не чувствовал.

Очнулся он совсем уже поздно. Обнаружил себя лежащим на раскладушке, той, что за шкафом. За окнами сплошная ночная чернота. Как ни странно, за столом продолжалась оживленная беседа. Кириллу стало стыдно, что он так вот неловко "покинул" общество. Менты-то, небось, подумали: "Слабак этот московский журналист! Не может водку пить как нормальный мужик". Стараясь не привлекать к себе внимания, осторожно выглянул из-за шкафа.