Рассказы

Мы должны понимать, что Гая Муция Сцеволы на самом деле не существовало. Что даже в Риме он был не более чем легендой. В 509 году до н. э. (или чуть позже, точно неизвестно) воинственный этруск Порсенна осадил Рим. Молодой патриций Гай Муций тайно пробрался во вражеский лагерь и попытался убить царя-захватчика, но потерпел неудачу. Пленённого Муция привели к Порсенне, но патриций не испугался. Он протянул руку и сжёг её на огне, чтобы показать, насколько римляне сильны и решительны. Порсенна восхитился, отпустил парня и заключил с Римом мир. А патриция прозвали Сцеволой — «левшой».

Но всё это легенда. Скорее всего, Порсенна отступил по другим причинам. Или сил не хватило воевать с Римом, или золото, обещанное беглым царём Тарквинием Гордым за взятие города, показалось этруску чрезмерно кровавым. Род Муциев, конечно, существовал, но был ли в нём бесстрашный однорукий мужчина, не знает никто.

А история, которую я хочу вам рассказать, случилась на самом деле. Правда, не в Риме времён Порсенны, а две с половиной тысячи лет спустя в городе Бойсе, штат Айдахо, США. Шёл тысяча девятьсот двадцать восьмой год. До начала Великой депрессии оставалось чуть больше года, ничто не предвещало ухудшение экономического положения Соединённых Штатов и разгула мелкой преступности. Бизнес в Бойсе держали серьёзные люди, которые не унижались до личного присутствия на разборках и умели считать время и деньги. Их было всего двое. Первого звали Джон Лэйн, а второго — Мартин Бауэр.

Лэйн был невысок ростом, полноват, но крепок. Он носил тонкие итальянские усики, а волосы зачёсывал назад и намазывал какой-то чудовищно вонючей помадой. Его вздёрнутый нос за милю чуял наживу, а глазами он умел так вцепиться в собеседника, что тот стоял, точно на эшафоте, и был готов продать Лэйну собственную мать. Лэйн владел половиной магазинов города, ещё порядка четверти крышевал. Он ездил на стильном спортивном La Salle 1927 года, а за ним на мрачных чёрных «Фордах» следовала его свита.

Бауэр казался не то чтобы полной противоположностью Лэйна, но всё-таки что-то в нём было иное, более грубое и менее показушное. Он был высок ростом, костист и широк в плечах; он отлично умел стрелять и любил это делать. Он старался убивать по минимуму; даже заклятых врагов он стремился засадить в тюрьму, а не уничтожить физически. Эта имитация совестливости уживалась в нём с чудовищной, извращённой жестокостью. Он обожал пытать людей, выжигать у них узоры на спине и отрезать пальцы. Получив нужную информацию, он неизменно отпускал своих жертв на волю в назидание Лэйну и полиции. Бауэр держал в городе рынки и лавки-производства, а также пару доходных домов.

А ещё Бауэр был моим шефом. И этот факт не позволял мне судить о нём объективно. Я просто знал: я завишу от Баэура, значит, я обязан быть преданным. И не должен думать о шефе вообще — ни хорошего, ни плохого. Просто делать то, что прикажут.

* * *

Апрель 1928 года выдался довольно тёплым. Шестнадцатого числа, в понедельник, я сидел у себя дома и читал книгу. Какой-то дешёвый вестерн издания начала века. Как водится, там была прекрасная девушка, могучий положительный герой и не менее могучий отрицательный. В конце они должны были сойтись в смертном бою и по возможности сражаться в течение двадцати-тридцати страниц. Потом добро побеждало, целовало девушку и уезжало на белом коне в закат.

Под конец книги я начал засыпать. Когда прозвучала телефонная трель, я аж подскочил, книга упала на пол, а на меня упал торшер, который я задел рукой. До телефона я добрался звонков через двадцать, наверное.

Девушка сообщила, что меня вызывает мистер Сноушэйд. Значит, дело пахло жареным.

«Бирс, — без всякого приветствия сказал Сноушэйд. — Чтобы через двадцать минут был тут. Экипировка — по полной».

И положил трубку.

Сноушэйд работал у Бауэра начальником над громилами, то есть над нами. Он был лыс, пузат, ростом под семь футов и ударом кулака умел успокоить быка. Поговаривали, что в бытность свою мясником на местной скотобойне Сноушэйд постепенно убивал и потрошил всех не понравившихся ему коллег, да так мастерски их разделывал, что никто и догадаться не мог, что это не говядина, а человечина. Но мне кажется, что это сказки. Сноушэйд был жесток и силён, но во всех его действиях присутствовал холодный расчёт. Если кого-то можно было просто застрелить, он стрелял, а не тратил время на более изощрённые способы.

Вы, наверное, думаете, что мы только и делали, что убивали друг друга и мирных жителей. Да нет, что вы. Основа бизнеса — это бухгалтерия и юриспруденция. Силовые методы применялись крайне редко и только по отношению к злостным нарушителям правил. И, конечно, порой происходили стычки между группировками Бауэра и Лэйна; впрочем, нечасто. Оба мафиози уважали права и территорию друг друга.