Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб

Это было унизительно. Так унизительно, что на глазах все-таки выступила влага. Когда-то звонкий и сильный голос сейчас сипел и хрипел. Нуска пел так тихо, что во всем мире его смог бы услышать лишь эрд.

Но это был все тот же волшебный голос, наполненный светлой дэ. Неизвестно почему, но именно в этот раз магия мягко заструилась по комнате, в одну секунду заполнив помещение светом. Искры озаряли потолок, стены, мебель, медленно покачиваясь в воздухе, подобно светочам. На секунду Нуска отвлекся на огоньки, а его голос зазвучал смелее и громче:

– Дуновение южного ветра
По щекам гладит нежно, смеясь,
И, руками касаясь фетра,
Колыхает тихонько твой плащ.

Встреча ярче земного заката,
Расставанье темнее, чем страх.
Я смакую вино крепче яда,
Чтобы завтра проснуться в бегах.

Дуновение южного ветра
Направляет навстречу звезде.
Боль в грудине из самого центра
Призывает вернуться к тебе.

Через снежные вихри и горы,
Через сотни потоков реки
Я вернусь на родные просторы
Всем врагам и молве вопреки[32].

Когда Нуска закончил, он уронил голову с пылающим лицом. Он был мокрым насквозь – не потому, что воспользовался энергией, а потому, что переволновался.

Это была первая песня на скиданском, которую Нуска сочинил сам. И только что он исполнил ее перед самим эрдом.

Нуска обернулся, чтобы увидеть лишь поспешно удаляющуюся фигуру эрда.

Син сбежал, не сказав ни слова. Вскоре наверху хлопнула дверь, а лекарь все стоял, глупо глядя перед собой.

Нуска поднялся наверх, но все было без толку. Он несколько раз толкнул дверь, но она оказалась заперта. Син не отзывался и, кажется, не думал открывать.

Израсходовав все силы на эту короткую песню, Нуска не был способен вступить в словесную перепалку. Но все еще оставался упрямым ослом. А потому уселся под дверью, прислонившись к ней спиной.

Нуска даже улыбнулся. Прикрыл глаза и подтянул к груди колени. Возможно, завтра они смогут поговорить. Лекарь, как никто другой, ждал своего выздоровления.

Утро встретило холодом. Пробралось под одеяло, дыхнуло Нуске на ухо, пробуждая ото сна.

Лекарь рывком поднялся и огляделся. Эрда в доме не оказалось, но в этом не было ничего необычного. Он часто покидал дом, чтобы наведаться в лавку. Иногда удалялся даже по делам во дворец – тогда Нуске приходилось в одиночестве сидеть до заката.

Утренние лучи озаряли комнату холодным светом. Нуска потянулся и вылез из кровати, направляясь к столу. Син всегда оставлял записку, предупреждая, когда вернется.

Но Нуске хватило лишь одного взгляда на лист бумаги, чтобы почувствовать неладное. Он схватил записку и побежал вниз по лестнице. Но эрда и след простыл – ни его плаща, ни сапог.

Весь первый этаж был вычищен до блеска, но на столе все еще стояла сгоревшая до основания свеча. Воск застыл на поверхности стола, но эрд словно специально оставил этот маленький беспорядок.

Впервые за эти дни Нуска выскочил на улицу. Он стоял на каменной кладке босиком, в одной ночной рубахе.

В этом закоулке редко можно было увидеть прохожих, но лекарь слышал голоса, доносящиеся с соседней торговой улицы. Город ожил, зацвел. Теплое время дышало Нуске в лицо: ветерок мягко коснулся его щеки и запутался в волосах.

Сминая в руке листок, лекарь разозлился и с рычанием бросился на дверь собственного дома. Ударил ее кулаком раз, а потом еще и еще, пока костяшки не покраснели. А затем безвольно опустил руки, ткнувшись лбом в доски.

Из рук выпала скомканная записка. Дорогая бумага, упав на землю, медленно распрямилась.

На ней ровным и безукоризненным почерком было выведено лишь одно слово: «Сожалею».

«Эрд, так нечестно. Я спел вам целую песню, а вы мне что?! Написали одно слово?! Думаете, я не найду вас? Думаете, не поймаю, не догоню?»

Нуска еще раз хорошенько вмазал двери. А затем почувствовал, как его спину накрыла тень.

На радостях развернувшись, лекарь уже был готов выдать вслух все, что думает о Сине, но это оказался не он. Несколько стражников и торговцев обступили лекаря, задумчиво оглядывая его с ног до головы. А затем один из них заговорил:

– Лекарь Нуска, верно? Не пугайтесь. – Сиф порылся в суме и вынул оттуда длинный листок, закрученный на концах. Нуска сразу понял, что это была именно та бумага, на которой Син обычно писал. – Мы будем сопровождать вас на протяжении всего путешествия. Пожалуйста, оденьтесь и соберите вещи. Мы подождем снаружи.

Нуска застыл. Вырвал официальное письмо из рук стражника и прочел. Никакой точной информации там не было – лишь список имен тех, кто будет сопровождать лекаря.

Куда? Зачем? Разве он достаточно здоров для очередной опасной поездки? И где же эрд? Он ведь не…