Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб

Минхэ гладил его по волосам медленно и ласково. Наверное, так и делают отцы, когда успокаивают своих детей. У учителя не было никого, кого он мог бы назвать семьей; так же было и у Нуски. Оказалось так странно спустя каких-то два месяца сблизиться с этим хаванцем настолько, чтобы называть его отцом. Но, видимо, они оба нашли в друг друге то, чего им не хватало всю жизнь. Нуске – каких-то восемнадцать лет, а Минхэ – долгие десятилетия.

Глава 38 Неравные бои

Звезда только поднялась над горизонтом, когда Нуска распахнул глаза и вскочил с кровати. Но дело было не только в том, что он привык подниматься в горах с рассветом. Всю ночь ему не спалось: неприятные видения мучили и не отпускали, но, судя по всему, это были просто сны.

Теперь же он, измученный, подошел к кровати Минхэ. Нуска впервые видел его спящим, потому что ему ни разу не удавалось проснуться раньше учителя. Да и лучше бы дальше не видел, потому что Минхэ спал как покойник, лежа на спине и сложив руки на животе.

Нуска, недовольный этой картиной, забубнил себе под нос и начал толкать учителя в плечо. Что удивительно, тот только нахмурился и отвернулся.

– Учитель Минхэ… Нам бы начать готовиться, – не выдержал Нуска и подал голос.

Только вот учитель отчего-то лишь перевернулся на бок.

– Учитель! Мне нужна Ваша помощь! – вновь позвал лекарь – в его голосе зазвучали взволнованные нотки.

Только тогда Минхэ пошевелился, а затем, перевалившись вновь на спину, хмурясь и морщась, уставился на Нуску.

– Нуска, знаешь… иди один, – прохрипел он и спрятался с головой под одеяло.

Лекарь опешил. Что бы это значило? С каких пор учитель позволяет себе валяться в кровати и лениться? Может… он заболел и скрывает это?!

Нуска рывком стащил с учителя одеяло и начал ощупывать его лоб, а затем – запястье, проверяя пульс. На первый взгляд все было нормально, а потому лекарь бросил на Минхэ еще один непонимающий взгляд.

– Моя голова… Она сейчас расколется, – пожаловался учитель с таким видом, будто готовился в любую секунду отправиться прямиком на небосвод.

Нуска еще некоторое время пялился на учителя, пытаясь вникнуть в сказанное, а затем засмеялся. Учитель тут же заворчал себе что-то под нос и отвернулся, но лекарь уже уложил ему ладонь на лоб и стал снимать болевые ощущения.

– Вы настолько плохо переносите алкоголь? Хорошо-хорошо, только не злитесь… – Нуска, улыбаясь, кое-как сдерживал рвущийся наружу хохот. Минхэ выглядел обиженным и то и дело вертел головой. – Я могу только облегчить боль. Но чтобы симптомы совсем прошли, придется подождать, пока алкоголь полностью покинет ваше тело.

– И… как много дней это займет? – пробормотал учитель, который сейчас выглядел настолько растерянным, словно впервые в жизни страдал от похмелья.

– Дней?.. Я думаю, что уже к вечеру вы и не вспомните, что вчера пили… Каждый переносит спиртное по-своему.

– Понятно. Почему ты не сказал мне, что алкоголь вызывает такие побочные симптомы? – хмуро спросил Минхэ и уставился на Нуску.

– Ну, так ведь… мне-то нормально, – пожал плечами лекарь. – Кто же знал, что учитель так силен в битвах, но так слаб, когда дело касается пары бокалов вина.

Когда в лицо Нуске прилетела подушка, то он уже был не в силах сохранять спокойное выражение лица: просто плюхнулся на пол и продолжил смеяться, глядя на учителя, который хватался за голову так, словно ее прострелили насквозь.

– Учитель, сходите умойтесь, а потом помогите мне, – успокоившись, сказал Нуска и поднялся с пола. Учитель все еще хмурился и потирал виски. – Никто еще не умирал от похмелья! Вы выглядите так, словно уже раздумываете над своими предсмертными словами.

Нуска шутил, только вот учитель уставился на него с серьезным выражением лица и тихо пробормотал:

– Это так заметно?..

Новый взрыв хохота учитель уже не вынес – он просто швырнул в ученика подушку и одеяло, а затем и сам начал одеваться.

Нуска с улыбкой встал у кувшина, примостившегося на специальном маленьком столике вместе с тазом для умывания. Налив воды и задрав голову, он вдруг застыл. Лекарь настолько привык обходиться без зеркала, что сейчас даже испугался, увидев собственное лицо на отражающей поверхности.

То, что его волосы отросли, он и так знал. Прядки касались щек и прикрывали уши, аккуратно спадая и щекоча шею. А вот то, что его желтоватые волосы действительно стали белее снега, немало удивило и даже напугало Нуску. Он привык любоваться учителем, с немым восхищением наблюдая за его тренировками. Но взрослый хаванец всегда убирал волосы назад так, что они не касались лица, не лезли в глаза и не привлекали лишнего внимания. Да и Нуска своим юношеским лицом и тонкими чертами не очень походил на мужественного Минхэ. Зато на Тиаму из видений, чьи волосы все время были распущены, лекарь стал действительно похож.

Нуска вдруг ощутил такой прилив отвращения, что чуть не захлебнулся в тазу, окунув в него лицо.

Если эрд все же пожалует на экзамен, то он ни за что не должен заметить это еле заметное сходство между лекарем и бессердечной хаванкой из его прошлого.