Рассечение Стоуна (Cutting for Stone)

– Включая молитвы, – добавил Вину. – Сестры беспрестанно молятся за него вот уже два дня. Откровенно говоря, чудо бы не помешало.

Шива, лежа рядом со мной, вслушивался в каждое слово.

Хема смотрела на мое бесчувственное тело, гладила меня по руке и качала головой.

Вину убедил их отправиться в общежитие, где для них выделили особую комнату, и даже накормил легким ужином из чапатти и дхала*. Хема слишком устала, чтобы сопротивляться.

* Чапатти – традиционный индийский хлеб, лепешки сделанные из муки низшего сорта и воды; дхал – национальный индийский суп-пюре на основе бобов дхал, кокосового молока, овощей и специй.

Наутро Хема облачилась в оранжевое сари, слегка приободрилась, хотя все равно казалось, что за прошедшую ночь она постарела на несколько лет.

Томас Стоун находился точно в том же месте, где они расстались. Он поискал глазами Шиву, но его рядом с Хемой не оказалось.

Она встала у моей кровати, ей не терпелось взглянуть на меня при свете дня. Вчера ночью все было каким-то нереальным, будто это не я лежал на больничной койке, а некое продолжение медицинской аппаратуры, вдруг обретшее плоть. Но теперь перед ней точно находился я, грудь моя вздымалась, глаза заплыли, изо рта торчала дыхательная трубка. Все происходило на самом деле. Она не могла сдержать слез, совершенно забыв о Томасе Стоуне, и вспомнила о нем, только когда он предусмотрительно протянул ей носовой платок. Его она прямо вырвала у Томаса из рук, как инструмент у копуши-медсестры.

– Такое чувство, что все это из-за меня. – Она высморкалась. – Это звучит эгоистично, но потерять Гхоша, потом увидеть Мэриона в таком состоянии… ты не поймешь, я как будто подвела их всех, навлекла несчастье на Мэриона.

Обернувшись, она увидела бы, как Томас Стоун яростно трет пальцами виски, словно пытаясь стереть с лица земли самого себя.

– Ты… ты и Гхош никогда их не подводили. Это я их подвел. Их и всех вас.

«Вот она, – должно быть, подумала Хема, – запоздалая благодарность и мольба о прощении, и в такую минуту… Все это уже неважно». Она даже не взглянула в его сторону.

Вошел Шива. Казалось, он не замечает Стоуна. Глаза его были устремлены только на меня, его брата.

– Где ты был? – спросила Хема. – Ты вообще-то спал?

– Я был в библиотеке наверху. Там вздремнул. – Шива осмотрел меня с головы до ног, изучил, как настроен дыхательный аппарат, прочитал этикетки на пластиковых контейнерах капельниц.

– Вот о чем я не спросила у Вину, – обратилась Хема к Стоуну – Как Мэрион заразился гепатитом В?

Томас потряс головой, как бы желая сказать, что не знает. Но Хема не смотрела на него, и он принужден был заговорить:

– Скорее всего… во время операции. Порезался. Профессиональный риск для хирурга.

– Он также мог заразиться во время полового сношения, – сказал Шива. Стоун согласно кивнул. Хема, уперев руку в бедро, взглянула на Шиву. А тому было что сказать: – У Мэриона дома была Генет, Ма. Появилась полтора месяца назад. Она больна. Провела у Мэриона две ночи и исчезла.

– Тенет… – недоуменно произнесла Хема.

– Там, в приемной, два человека, с которыми тебе следует встретиться. Эфиопка по имени Циге, раз. Она жила напротив Миссии. Много лет тому назад Гхош лечил ее ребенка. И мистер Холмс, сосед Мэриона, два. Они хотят с тобой поговорить.

До полудня Хема знала обо всем. У Тенет был туберкулез. Но Эпплби добрался до тюремной истории болезни и выяснил, что Генет ко всему прочему была носителем латентного гепатита В. Причиной, как предположил тюремный врач, могла стать нестерильная игла, переливание крови или татуировка в полевых условиях Эритреи. Она могла также заразиться половым путем. Когда мы спали вместе, у Генет было кровотечение, и вирус мог попасть в мой организм. Инкубационный период гепатита В соответствовал гипотезе Шивы, между появлением Генет и началом болезни прошло шесть недель.

Хема шагала по приемной из утла в угол, проклиная Генет и оплакивая мою глупость: как я мог подпустить ее так близко после всего того, что она нам устроила? Если бы Генет сейчас появилась здесь, ее жизнь оказалась бы под угрозой.

На обходе во второй половине дня Дипак и Вину сообщили результаты моих последних анализов: почки у меня отказали, печень больше не вырабатывала факторов свертывания крови, если в ней и остались жизнеспособные клетки, то знать о себе они не давали никак. Словом, ничего утешительного. Шива удалился вместе с докторами, Хема и Томас Стоун остались при моем недвижимом теле. Теперь им предстояло нести дежурство до конца. Надежды не было никакой. Как врачи они хорошо это понимали, и тем тяжелее им было.

В середине дня сестра отделения интенсивной терапии вызвала Дипака и Вину на семейный совет Стоунов. В маленькой комнате для совещаний Хема и Шива сидели напротив Томаса Стоуна.

Усталая Хема, облокотившись на стол и подперев руками подбородок, смотрела на двух молодых врачей, ровесников ее сына.

– Вы хотели нас видеть? – резко спросила она.

– Не я собрал этот консилиум, – недоуменно сказал Дипак, поворачиваясь к Вину, но тот покачал головой.