Рассечение Луны (СИ)

Полог молчания спустился на нас двоих. Нгует сначала пыталась хлопать ртом, а я ухмыльнулся и смахнул с её губ невысохшие капли воды, поскольку так она слишком сильно напоминала рыбу. Девчонка поняла мои мысли и, помедлив, взамен одарила белоснежной улыбкой. Слегка завидую её возможностям в гигиене. Последнюю щётку, которую видел четырнадцатилетний я, дворник использовал, чтобы разогнать пацанов, таскавших каштаны из сада.

— Ну, может, — она скрестила руки у живота, будто говорила что-то необходимое, но уж больно нежеланное, — когда-нибудь ты расправишься с этим пугалом!

Я воспринял эти слова как должное, и продолжил тренировку. Когда клинок взметнулся вверх, показалось, будто меня пчела в щёку укусила. Я повернул голову вбок и увидел лишь улепетывающую прочь Нгует, рискующую споткнуться о полы своего платья. Спустя годы, мне, наверное, понятно, что это за «пчела», только признавать не хочется. Память будто сознательно сточила эту подробность, будто ударила лезвием о камень. Зато с абсолютной точностью запомнилось, что именно в тот день мне удалось отсечь голову манекену.

Славные деньки из беззаботного детства. Это если брать в расчёт постоянные драки, воровство ради воровства, поучительные беседы со старостой, который считал своим долгом научить каждого беспризорника различать «хорошо и плохо». Но на этом и заканчивалась вся его благодетель по отношению к сиротам. С другой стороны… Возможно, староста знал, что я способен постоять за себя. Скорее, он боялся, что я сделаю это слишком хорошо.

Поток посетителей таверны перестал быть нулевым, будто кто-то сдвинул валун с тонкого ручейка. Новые лица стали садиться на потрескавшиеся стулья и заказывать выпивку разной степени крепости. Я застучал пальцами по столешнице, выбивая заунывную мелодию в такт пробудившимся музыкантам. Они заняли место в тёмном углу и практически беззвучно издевались над инструментами не первой свежести. Наблюдая за неспешным движением смычка по аджэну, не достававшему пару струн, я смог пробудить ещё одно событие в памяти.

Обыденность таверны испарилась, переместив меня в тёмный переулок. Заросшие мхом стены сужали пространство до такой степени, что солнечные лучи едва выбивались из-за позеленевших кромок зданий. Только вечернее июльское небо отдавало лазурью, и выделялось в этой беспросветной нищете. Луна слегка виднелась из-за высоких туч, бросая свой призрак на землю. Выливаемые из окон отходы служили удобрением чахлым цветкам, то и дело срывающимся из-за ветра. Тусклые лепестки, рискуя никогда не остановиться, отправлялись в вечный полёт по безлюдным улицам. Но сегодня я здесь был не один.

— Чего стоишь, урод? Забыл уже, что почём?

Хулиганы. Извечная гроза города, одновременно являющаяся её самой запоминающейся составляющей. Трущобы потеряли бы как минимум половину своего гнилого шарма, лишись они вечного отребья, позднее вырастающего в убийц и грабителей.

Трепетный свет попал на лицо главаря импровизированной банды. Его беззубая улыбка выделялась на юношеском лице, скорее годным для выступления в качестве модели. Но парень родился не в том месте и не в то время, чтобы выбрать своё будущее. Из-за его спины выпрыгнула пачка таких же неудачников, мгновенно взявших меня в кольцо.

— Гони бабки! Мы знаем, у тебя есть!

Верно. Деньги мне давал тогда ещё живой дядя. Гроши, но сам факт постоянного дохода позволял мне начинать копить. Правда, деньги надолго не задерживались в моих карманах.

Я согнул кисть, кончиками пальцев ощущая ледяную сталь рукояти клинка, зависшего на спине. Холод отрезвил меня. В тот день я планировал пойти на спарринг с известным мастером, а потому не взял деревянного меча, чтобы защититься от подобного мусора. Соблазн испробовать заостренное лезвие на настоящем врагу был велик, но я не имел права отнимать чужую жизнь. А потому хулиганы должны были жить, пусть завтра они и погибли бы от передоза или блуждающего патруля стражи.

— Не хочу.

— Что значит «не хочу»?! — главарь оскалился, высветив неполный ряд желтых зубов, — ты что, особенный, мать твою ? Может, тебя немного поучить нашему этикету?

Я засмеялся от столь вычурного слова из столь гнилого рта. Паренек действительно мог бы стать хорошим актёром, но пока что напоминал лишь посредственного клоуна. Вожак вскинул бровь и окинул меня взглядом, с которым смотрят на отсталых или прокаженных. Поняв, что цель слишком безрассудна для выкупа собственной жизни, он расправил плечи, чтобы показать подражателям, что всё под контролем. Впрочем, отбросам явно не хватало уверенности — стоя за моей спиной, они могли прекрасно увидеть оружие «жертвы», а так же оценить его опасность. К счастью, никто не знал, что я не планировал им воспользоваться.

— Ты смеешься? Надо мной? — он задрал голову, смотря чёрными глазами исподлобья. Так он стал выше меня. — Возможно, перышко под ребрышком тебя рассмешит ещё сильнее?

Словно фокусник со стажем, он извлёк из прямой ладони кривой нож, отбросивший бледный блик на меня. Не мудрствуя лукаво, я поделился с ним своим мнением:

— Нет.