Рассадник добра

— Ты права, — покладисто сказал серый. — Ты — ничего.

Слово «ничего» у него прозвучало так, словно Машка была пустым местом, а это, согласитесь, ужасно обидно. «Сам ты дырка от бублика!» — мстительно подумала она, но ничего не сказала, потому что оскорблять лицо, находящееся при исполнении, обычно чревато неприятностями. Даже если это лицо без фуражки и пернато.

— Прошу Яйцо, — совершенно обыденным тоном добавил следователь.

На крыше завозились, зашуршали, на пол упало несколько желтых соломинок и немного мелкого мусора. «Как бы на голову не нагадили...» — озабоченно подумала Машка, но сдвинуться с места не рискнула. Кто знает, что взбредет на ум этому пернатому психу? Может, у них прыжок на месте провокацией считается.

— Прошу восемь вспышек Истинного Желтка на самку, — уточнила женщина.

Машка закусила губу, чтобы не нарушить торжественности момента идиотским хихиканьем. «Интересно, — размышляла она, — а какой желток у них считается истинным: желтый или оранжевый? И как бы он тухлым не оказался...» То ли размышляла она очень громко, то ли очень отчетливо, но серый следователь встопорщил улегшиеся было перья и метнул на нее взгляд, полный ненависти. Богохульство вызвало у пернатого товарища неконтролируемый приступ гнева.

Истинным желтком у совцов считался явно не примитивный яичный. На весь зал полыхнуло желтым светом так, что у Машки защипало в глазах и на несколько секунд она совершенно ослепла. Запахло свежестью, как после грозы, а кожа головы начала зудеть с такой силой, словно полчиша вшей топтали ее своими мерзкими лапками. Машка не постеснялась бы почесаться, несмотря на все свое воспитание, однако не могла пошевелиться. «Опять! — с тоской подумала она. — Ну почему здесь всем неприятностям обязательно предшествует паралич? Это местный закон природы такой, что ли?» Постепенно неподвижность сошла на нет, и первым делом Машка как следует проморгалась, а когда зрение почти восстановилось, вопросительно уставилась на следователя. В позвоночнике неприятно покалывало.

— Все ясно. Ты смотрела на Ва-Рана оскорбительно, — заключил главный следователь.

— Я сделала это в порыве самозащиты! — попыталась оправдаться Машка.

Птицеголовый перевел на нее мертвый взгляд. Лицо его было безучастным, а глаза блестели, как чисто вымытые стекляшки.

— Разве я спрашивал тебя об этом? — слегка раскатывая букву «р», поинтересовался он. — Ты — прислуга некроманта, что хорошего можно от тебя ожидать?

И его здоровый птичий клюв, и выдающаяся буква «р» — все напоминало Машке одного знакомого кавказца с московского рынка. «Интересно, они не родственники?» — вскользь подумала она. Птицеголовый посмотрел на нее и повел плечами. Если бы на его пернатом лице отражалось хоть что-то, Машка решила бы, что посол удивлен тем, что она еще и думать умеет. Разозлиться на это она себе не позволила.

— А при чем здесь Вилигарк? — удивилась Машка. — Ну некромант. Но он совершенно нормальный человек, и вообще, я на него просто работаю. Ничего больше.

— Некромантия заразна, — мягко объяснила девочке дамочка с бледно-желтым оперением. — Некроманты оттого так и называются, что для них не существует граней допустимого. Для них не существует ничего, кроме их желаний. Для некромантов неприемлемы запреты и исключения. У прочих магов они есть, но тот, кто долго общается с некромантом, рано или поздно становится таким же, как он. Ведь так жить гораздо легче. Не нужно запрещать себе что-то или ограничивать себя в методах работы. Некроманту можно все, даже то, чего в принципе нельзя.

— Странно. — Машка аккуратно опустилась в кресло, стоявшее за спиной. Она бы постояла еще немного, потому что чудное и холодное посольство не представлялось ей местом, располагающим к отдыху. Пожалуй, Машка не смогла бы здесь расслабиться, даже если бы это вдруг оказалось совершенно необходимо. Главный птицеголовый явно и невежливо демонстрировал ей свое плохое отношение. Но ноги болели неимоверно, пальцы на них даже сводило от усталости. — Я ничего такого в нем не замечала.

— Твой мозг несовершенен, — равнодушно обронил совец.

— Ра-Таст, не спеши, — остановила его желтая женщина. — Возможно, она говорит правду и ее хозяин не делал ничего предосудительного. Иметь возможность что-то совершить — это совсем другое, нежели совершать.

— Люди редко так делают, — отрезал Ра-Таст. — Поверь мне, я хорошо знаком с этим видом фауны Ишмиза. Одно время самец человека даже жил у меня дома. И он был очень, очень вороват и нечистоплотен.

— Ну и что?! — праведно возмутилась Машка. — Разве можно из-за одного неудачного опыта охаивать огульно всю человеческую расу? Может, вы бомжа какого подобрали!

— Продавец сказал, что это породистый и воспитанный представитель вашей расы, — холодно отозвался птицеголовый. — Если таков один из лучших, то остальные и вовсе не заслуживают внимания. Но то, как ты говоришь, мне нравится.

— Что именно? — поинтересовалась польщенная Машка.