Распутник

Расступись!
Идет вояка!
Грозен рык ночного льва!
От вина и карт, однако,
Закружилась голова.

Исключением из правил
Не был нынешний урок:
Друга драться он заставил
И, как заяц, прочь утек[67].

Молодой человек, десять лет назад пытавшийся похитить мисс Малле из-под носа у назойливых опекунов, теперь стал завсегдатаем целительных «ванн» мисс Фокар и отчаянно разочаровавшимся любовником мисс Барри.

Драматург Натаниэл Ли, через несколько месяцев после смерти Рочестера, вывел его в 1680 году в одной из пьес под именем Розидора: «Сплю я или бодрствую, но подавай мне вина, но подавай мне девок!» Однако на исходе семидесятых, предчувствуя скорую смерть (а умер поэт каких-то тридцати трех лет от роду), Рочестер не только ожесточился, но и впал в глубокую задумчивость. Возможно, самым трогательным его стихотворением является заведомо иронический «Отставной вояка» со смутными аллюзиями на битвы при Бергене и в Ла-Манше и с шумной бравадой, оборачивающейся в заключительном четверостишии грустью и горечью:

Как отставной, но бравый адмирал
С огромною подзорною трубой
Спешит проинспектировать со скал
В морской дали наметившийся бой,

Не доблести, а должности лишен,
За схваткой с пониманием следя,
Не отрицая, проклинает он
Почетный статус бывшего вождя…

Так дни мои, вне страсти и вина,
В пожизненном бессилии текут
И вынесла коварная волна
На стылый берег старческих причуд.

А все же передышка настает
(Иначе б я в мученьях изошел!),
Когда бутылей боевитый флот
Плывет под канонаду рифм на стол.

Я знаю: раны, шрамы и рубцы
Не отпугнут от моря молодежь,
А новобранцам я гожусь в отцы,
Пусть для отцовства стал, увы, не гож.

Иной и не захочет с нами плыть,
Во мне дурной увидев образец,
Но, чтобы жалким трусом не прослыть,
Он выпьет — и сопьется под конец.

А если кто другой блюдет мораль
И брезгует огнем ночных атак,
Я укажу ленивцу на пищаль
И подскажу, куда палить — и как.

Я расскажу о том, как напролом,
За домом — дом, берутся города,
Как стекла бьем, как дверь с петлей дерем,
Каких трофеев ищем мы тогда.

И, распаленный винами и мной,
На приступ в первой шлюпке он пойдет —
Лачуги не пропустит ни одной,
Возьмет бордель и церковь в оборот.

А я — в шатре бессилья своего —
Благословлю безумные дела;
Ведь мудрость мне — и больше ничего —
Отставка по болезни принесла.

В абсолютно другом духе выдержано сравнительно раннее стихотворение «Несовершенное наслаждение», трактующее тему временной импотенции: