Распутник

Отороченная мехом шляпка и перчатки завершили наряд, и как раз вовремя — спускаясь по широкой центральной лестнице «Адского дома», она услышала щебет сестер в холле. Их звонкие голоса вздымались к потолку, заполняя пустоту, царившую в доме ее мужа. В ее доме.

Когда она оказалась на площадке второго этажа, спеша скорее увидеть сестер и пойти на прогулку, дверь в личный кабинет Борна отворилась и оттуда вышел он — в руках куча бумаг, сюртук расстегнут, белая рубашка туго натянулась на широкой груди. Увидев Пенелопу, он резко остановился и начал застегивать сюртук.

Пенелопа замерла, приковавшись взглядом к его лицу, заметив сразу и распухший побагровевший глаз, и шрам на нижней губе. Она шагнула вперед, рука в перчатке поднялась сама по себе и притронулась к разбитому лицу.

— Что с тобой случилось?

Он отпрянул и окинул её взглядом.

— Куда ты собралась?

Резкая смена темы не дала Пенелопе, возможности решить, хочет ли она говорить ему правду.

— На каток. Твой глаз...

— Это ерунда. — Он поднял руку и потрогал синяк.

— Спасибо за заботу. — Повисло долгое молчание, и Пенелопе даже могло показаться, что Майкл чувствует себя довольно неловко, да только она понимала, что это невозможно. В конце концов он добавил: — Ты видела, что я принял приглашение на бал к леди Бифетеринг-стоун?

Пенелопа не удержалась:

— Видела. А тебе известно, что обычно все светские приглашения принимает или отклоняет жена?

— Когда мы привыкнем их получать, я с радостью передам эту обязанность тебе. Я удивлен, что нас вообще туда пригласили.

— Совершенно напрасно. Леди Би обожает скандалы больше всех. В особенности если они случаются в ее бальном зале.

Из холла раздался веселый смех, избавив Пенелопу от дальнейших объяснений. Майкл перегнулся через перила и посмотрел в холл.

— Юные леди Марбери, я полагаю?

Пенелопа изо всех сил старалась не смотреть на его разбитую губу. Честное слово, старалась.

Только у нее ничего не получалось.

— Они вернулись в город. — Она помолчала и добавила, не в силах скрыть язвительность: — Уверенные, что скоро найдут себе пару.

Борн снова взглянул на нее:

— На каток?

В его голосе прозвучало удивление.

— А ты не помнишь, как мы в детстве катались на озере? — Это вырвалось прежде, чем она успела прикусить себе язык.

Пенелопа круто повернулась и направилась к лестнице, не ожидая больше ничего от него услышать. Ему так хорошо удается молчание — она уже отказалась от надежды, что он когда-нибудь выскажется самостоятельно, без того, чтобы она его подтолкнула. А подталкивать ей уже надоело.

Поэтому раздавшийся за спиной голос Борна ее потряс.

— Пенелопа.

Она мгновенно обернулась.

— Да?

— Можно мне пойти с вами?

Пенелопа моргнула.

— Прошу прошения?

Он глубоко вздохнул.

— На каток. Можно пойти с вами?

Она прищурилась.

— Зачем? Надеешься, что если нас увидят рука об руку, скользящими на коньках по Серпентайну, газеты уделят леди и лорду Борнам несколько строчек?

Он провел рукой по темным кудрям.

— Я это заслужил.

Он не заставит ее почувствовать себя виноватой!

— Да, заслужил. И даже больше, чем это.

— Мне бы хотелось помириться с тобой.

Глаза Пенелопы округлились. А это еще что такое?

Опять пытается манипулировать ею и их будущим? На этот раз она не поддастся. Ее больше не одурачить, потому что она все понимает. Она устала от ноющей боли, возникающей в груди всякий раз, как он оказывается рядом — и когда он далеко, тоже. Устала от сражений, игр, фальши. Устала от разочарований. Она отвернулась и снова направилась к лестнице и ждущим внизу сестрам.

— Пенелопа.

Он остановил ее, назвав по имени — из его уст оно прозвучало так прелестно.

Пенелопа снова невольно обернулась.

— Да?

— Что это будет стоить? Чтобы пойти с вами? Назови свою цену. — Он помолчал. — Полдня, проведенные с женой, без призраков прошлого или будущего. Во что мне это обойдется?

Пенелопа ответила без промедления, серьезно и прямо:

— Не губи Томми. Не трогай его по крайней мере одну неделю.

Он согласился не сразу, и Пенелопа заставила себя снова повернуться к лестнице, разочарованная тем, что у нее нет вообще никакой власти над ним. Поставила ногу на первую ступеньку, и тут Филиппа ее заметила.

— Пенни! — воскликнула она. — И лорд Борн!

Пенелопа оглянулась на Майкла и прошептала:

— Совершенно не обязательно меня провожать. Заверяю тебя, я вполне в состоянии найти дорогу к парадной двери.

— По рукам, — негромко ответил он где-то у ее локтя. — Одна неделя.

Ее охватил восторг успеха, головокружительный и жаркий.

Они спустились до самого низа, а Пенелопа все еще не смогла ничего ответить, и тут на них набросилась Оливия:

— Вы читали сегодняшний «Скандальный листок»?

— Какая жалость — еще нет! — поддразнила ее Пенелопа, делая вид, что не замечает неуютной близости Майкла. — И что за искрометные сплетни вы там вычитали?

— Весь Лондон завидует вашему великолепному, невероятно романтичному браку! — воскликнула Оливия.

Потребовалось какое-то время, чтобы сказанное до нее дошло.