Распутник

Это ее не удивило. Разумеется, Фальконвелла ее непреклонному мужу недостаточно. Разумеется, он захочет отомстить Лэнгфорду. Но Томми?

— Он не сделает этого, Томми. У вас общее прошлое. История. У нас всех троих.

Томми криво улыбнулся:

— Боюсь, наше прошлое не перевешивает жажду мести.

Пенелопа покачала головой:

— Да что он такое может планировать?..

Томми сделал глубокий вдох.

— Он знает... — Пауза. Он отвел взгляд. — Я не сын Лэнгфорда.

Ее челюсть отпала, а голос пропал.

— Этого не может быть.

Томми скупо хохотнул.

— Я ни под каким видом не стая бы такого придумывать, Пен.

Конечно же, он прав. О таких вещах люди не врут.

— Я не знал, что незаконнорожденный, пока несколько Лет назад мой... Лэнгфорд не сообщил мне правду. Скоро она станет общим достоянием.

Они помолчали. И внезапно Пенелопа поняла, что Томми прав. Что в планы Майкла входит его крах.

— Поедем со мной, Пенелопа. Мы можем оставить этот город и эту жизнь и начать все сначала. Индия. Америка. Греция. Испания. Восток. В любом месте по твоему выбору.

Ее глаза округлились. Он говорил серьезно!

— Я замужем, Томми.

Уголок его рта искривился.

— За Майклом. Тебе нужно бежать, как и мне. Может быть, для тебя это даже важнее — по крайней мере меня он уничтожит быстро.

— Даже если так, я замужем. А ты... — Она не договорила.

— А я ничто. Точнее, стану ничем, когда он со мной покончит.

Пенелопа подумала о своем муже, которому клялась в верности и преданности, который так долго боролся, чтобы восстановить состояние, лишившись имени. Уж он-то знает важность имени. И личности. Пенелопа просто не могла поверить, что он это сделает. Она покачала головой:

— Ты ошибаешься. Он не будет тебя преследовать.

Но не успев договорить, она вдруг поняла, что не права. Ради отмщения он пойдет на все, что угодно.

Даже на то, чтобы уничтожить своих друзей.

Томми решительно сжал зубы, и Пенелопа внезапно занервничала.

Она никогда не видела его таким серьезным. Таким загнанным.

— Я не ошибаюсь. У него есть доказательства, и он намерен их использовать. Он безжалостен, Пен... и давно перестал быть тем другом, какого мы когда-то знали. — Томми уже подошел вплотную и взял Пенелопу за руку. — Он тебя не заслуживает. Поедем со мной. Поедем, и мы с тобой никогда не будем одиноки.

Она долго молчала, а потом негромко произнесла:

— Он мой муж.

— Он тебя использует!

Слова, пусть и правдивые, больно задели. Пенелопа посмотрела ему в глаза.

— Конечно, использует. Как и любой другой мужчина в моей жизни. Отец, герцог Лейтон, другие женихи... ты. — Он открыл рот, собираясь возразить, но Пенелопа подняла вверх палец и покачала головой: — Не надо, Томми. Не надо выставлять дураками нас обоих. Пусть ты используешь меня не ради земли и репутации, но ты боишься, что правда выйдет наружу, и надеешься, что из меня получится дружеский компаньон — кто-то, кто сумеет скрасить одиночество.

— Разве это так плохо? — спросил Томми с отчаянием в голосе. — А как же наша дружба? Наше прошлое? Как же я?

Пенелопа не стала притворяться, что не поняла ультиматума, рожденного душевным страданием. Он просил ее сделать выбор. Ее самый давний друг, тот, кто не покинул ее, — или муж, семья, вся ее жизнь. На самом деле никакого выбора не было.

— Он мой муж! — повторила Пенелопа. — Может, сама бы я эту историю не написала, но так уж получилось.

Она замолчала — от досады и раздражения у нее перехватило горло. Томми молча смотрел на нее. Сказанное словно повисло между ними.

— Так тому и быть. — Он печально улыбнулся. — Не могу сказать, что я удивлен. Ты всегда выбирала его.

Пенелопа замотала головой:

— Это неправда.

— Конечно, правда. И однажды ты сама это поймешь. — Он братским жестом прикоснулся к ее подбородку. Собственно, в этом и заключалась главная сложность — Томми всегда был ей скорее братом, чем кавалером. В отличие от Майкла. В Майкле не было ничего братского.

И доброго тоже. И пусть она выбрала его в этой странной печальной войне, она не будет стоять в стороне и смотреть, как он губит Томми.

— Я не позволю ему уничтожить тебя, — поклялась она. — Клянусь.

Томми рубанул рукой воздух. Его недоверие было осязаемым.

— О, Пенни... как будто ты сможешь его остановить. Майкл увез ее от семьи, полностью изменил ее жизнь, навязал ей этот фарс и угрожает лучшему другу.

И делает все это, удерживая ее на расстоянии, словно она какой-то ничего не значащий предмет, о котором и волноваться-то не стоит.

Ну, самое время ему начать волноваться.

Пенелопа вздернула подбородок, расправила плечи.

— Он не Господь Бог, — решительно произнесла она. — И у него нет права играть с нами, как с оловянными солдатиками.

Томми увидел ее гнев и грустно улыбнулся:

— Не делай этого, Пен. Я того не стою.

Она вскинула бровь.

— Не согласна. И даже если ты не достоин, то я достойна! И я этого не допущу.

— Он сделает тебе больно.

Уголок ее рта приподнялся в кривой усмешке.