Распутин: жизнь и смерть

«Самонадеянная гордость», «возомнил о себе больше, чем следует», «духовная прелесть»… Феофан и Вениамин странно повторяли все, о чем Милица предупреждала когда-то Распутина. Да, мы легко расслышим в их рассуждениях знакомый голос «черной женщины»!

«Мы объявили ему, что в последний раз требуем от него переменить образ жизни, и что если он сам не сделает этого, то отношения с ним прервем и открыто все объявим и доведем до сведения императора».

Распутин никак не ожидал услышать такое от Феофана. «Он растерялся, расплакался, не стал оправдываться, признал что делал ошибки… и согласился по нашему требованию удалиться от мира и подчиняться моим указаниям».

Но это было ни к чему не обязывающее обещание. Мужик знал, что царица никогда не позволит ему «удалиться». И дело не только в исцелении наследника

— она сама зачахнет без него. Мог он предвидеть и дальнейшую судьбу простодушного Феофана, который так и не понял царицу — он жил в ином… Епископ попросил Распутина «никому не говорить о нашем с ним разговоре». Тот обещал. «Радуясь успеху, мы отслужили молебен… Но, как оказалось, потом он поехал в Царское Село и все рассказал там в благоприятном для себя и неблагоприятном для нас освещении», — вспоминал Феофан.

Мужику не надо было ничего придумывать. Достаточно сказать царице правду

— Феофан не верит в его духовную высоту и не хочет, чтобы он был рядом с «царями». И вчерашнему исповеднику Государыни навсегда закрыт путь в Царское Село.

ДИСПУТ С ЦАРИЦЕЙ

Но кому-то происшедшего показалось мало. Кто-то ждал от Феофана куда большего — и, видимо, сообщил ему новые слухи.

Из показаний Феофана: «Через некоторое -время до меня дошли слухи, что Распутин ведет прежний образ жизни и что-то против нас предпринимает». Очевидно, все тот же кто-то внушает епископу мысль — опередить Распутина. И Феофан спешит, делает этот шаг: «Тогда я решил применить последнюю меру — открыто обличить и поведать все бывшему императору. Однако принял меня не император, а его супруга в присутствии фрейлины Вырубовой».

Присутствие Вырубовой в комнате у царицы все ему объяснило. Феофан уже знал про «хитрую комбинацию: Распутин выдвигал Вырубову… а Вырубова в благодарность должна была поддерживать Распутина».

Начиная свой монолог, епископ знал, что обречен. Но долг перед Богом прежде всего. Как в старину пастыри страдали за правду перед царями, так был готов пострадать и он. «Я говорил около часа и доказывал, что Распутин находится в состоянии духовной прелести… Бывшая императрица возражала мне, волновалась, говорила из книг богословских… Я разбил все ее доводы но… она… твердила: „Все это неправда и клевета“… Разговор я закончил словами, что не могу иметь общение с Распутиным… Я думаю, что Распутин, как человек хитрый, мое против него выступление объяснил царской семье тем, что я позавидовал его близости к семье… хочу его отстранить».

Бедный Феофан не понял, что даже не Распутин — сама Государыня думает так.

«После беседы с императрицей ко мне, как ни в чем не бывало, пришел Распутин, видимо, думавший, что недовольство императрицы меня устрашило… однако я решительно заявил ему: „Уйди, ты — обманщик“.

И мужика епископ тоже не понял. Григорий враждовать не любит, он готов унижаться — только бы помириться с добрым, наивным Феофаном. «Распутин упал мне в ноги, просил простить… Но я снова заявил ему: „Уйди, ты нарушил обещание, данное перед Господом“… Распутин ушел, и больше я с ним не виделся».

РАСПРАВА

Феофан знает: Бог не велит ему успокаиваться. И продолжает действовать. В то время он получает «письменную исповедь» одной из раскаявшихся поклонниц Распутина (видимо, все тот же кто-то передает ее епископу). Прочтя ее, честный Феофан с ужасом понимает, что Распутин — «волк в овечьей шкуре, сектант хлыстовского типа, который учит своих почитательниц не открывать тайн даже своим духовникам. Ибо греха в том что эти сектанты делают, якобы нет, но духовники не доросли до сознания этого»…

Феофан решает показать этот документ «царям». «Заручившись письменной исповедью, я написал бывшему императору второе письмо… где утверждал, что Распутин не только находится в состоянии духовной прелести, но является преступником в религиозном и нравственном смысле… ибо, как следовало из исповеди, отец Григорий соблазнял свои жертвы».

Но аудиенции у царя добиться не удалось. «Я чувствовал, что меня не хотят выслушать и понять… Все это настолько меня удручило, что я сильно заболел

— у меня обнаружился паралич лицевого нерва».

Распутин торжествовал: «мама» могла убедиться — само небо отметило печатью паралича пошедшего против него Феофана! Несчастный епископ уехал поправлять здоровье в Крым, так и не получив ответа от «царей».

Он получит его чуть позже — в ноябре 1910 года Феофана уберут из Петербурга в Астрахань, в губительный для него климат. Но великой княгине Елизавете Федоровне, глубоко уважавшей Феофана, и черногорским принцессам удастся использовать свое влияние, и Синод отправит его туда, где он обычно лечился, — в Крым, епископом Таврическим.