Распутин. Выстрелы из прошлого

Пикантность в том, что это мероприятие устроено было на японские денежки, которые через своего агента, финского социалиста Кони Цилиакуса выделил известный всем и каждому как разведчик военный атташе Японии в Лондоне полковник Акаши. И все участники об этом обстоятельстве знали заранее. А потому от участия в проплаченном японцами революционном шабаше уклонились социал-демократы - и большевики Ленина, и меньшевики Плеханова. Не хотели себя лишний раз компрометировать - выгоды мало, а неприятностей много…

Так вот, Милюков об этом совещании умолчал вообще. Логика поведения понятна: если врать или писать полуправду, есть риск, что нарвешься на кого-то осведомленного, который и на лжи поймает, и более точной информацией дополнит. Проще промолчать, как будто ничего и не было…

(Иногда мне приходит в голову, что именно из-за этой конференции, компрометировавшей немалое число «оппозиционеров», и расстался с жизнью Манасевич-Мануйлов. Он, как я уже писал, именно за Акаши присматривал в то время и наверняка накопал немало интересного на оппозицию. Манасевича как-то очень кстати расстреляли в первые дни Октября некие «моментально его опознавшие» революционные матросы, вроде бы балтийские братишечки. Учитывая, что Манасевич по роду своей деятельности не стремился к известности и снимков своих в светской хронике не публиковал, остается загадкой, почему это его «моментально» опознали в немалой толпе никогда его прежде не видевшие балтийцы…)

Так вот, в обширных мемуарах Милюкова о Распутине всего… несколько строчек. Буквально, да и то исключительно в связи с убийством - о всей прошлой деятельности Распутина Милюков ни словом не упомянул, как будто в светской и политической жизни России такой фигуры, как Распутин, не существовало вообще. Есть в этом некая искусственная неправильность. Плох Распутин или хорош, святой он или черт, но несколько лет занимал достаточно заметное место, и любой, кто писал историю России предреволюционных лет, просто не мог мимо этой фигуры пройти, неважно, хваля или ругая. А Милюков о Распутине молчит. Но, повторяю, если Милюков о чем-то хранит гробовое молчание, то дело тут весьма нечисто…

И наконец, люди, о которых мы как-то позабыли паши «ястребы» в эполетах и в цивильном. Уж без них такое просто не могло обойтись Распутин, стоявший за идею сепаратного мира, был им категорически поперек горла, и они наверняка не упустили возможности повторить то, что не удалось Гусевой в 14-м году…

Точных данных, понятное дело, нет. Потому что бумаг не писалось и планов не чертилось. Но устранение Распутина просто не могло не обойтись без военных. Которые даже в «классической» версии теснятся на первом плане. Дмитрий, Лазоверт, Сухотин - офицеры. Пуришкевич с военными теснейшим образом связан через свои военно-санитарные дела. Да и г-н Гучков признавался в своих мемуарах, что сотрудничество у всей и всяческой оппозиции с военными было теснейшее - просто штатские играли роли на переднем плане, а обладатели генеральских погон ради соблюдения приличий держались в глубине сцены, предпочитая не светиться…

За год до революции полковник Генштаба Энгельгардт в разговорах с единомышленниками не скрывал, что намерен бороться против «распутинско-сухомлиновской клики». А когда у него поинтересовались, каким способом, ответил: «Да, пожалуй, придется революционным. Только как бы „слева“ не захлестнуло».

Полковник был не простой собственно, военный во вторую очередь, а в первую политик, думский депутат, член партии кадетов. В отставку он вышел еще в 1905-м, и с тех пор сотрясал воздух в Думе - как впоследствии сотрясал его в Париже, куда удалось унести ноги, когда «слева» все же захлестнуло…

Уинстон Черчилль, деятель незауряднейший, но, как и подобает британскому политику, невероятно подлый, в одной из своих книг, не моргнув глазом, написал, будто Российскую империю-де уничтожил «страшный враг» в лице Германии. Сэр Уинни, разумеется, перекладывал с больной головы на здоровую. Что бы там ни было с пресловутыми «германскими деньгами на революции», февраль был делом рук никоим образом не германцев, а поддержанной англичанами русской военно-политической элиты, решившей наконец сбросить царя с «корабля современности». Командующие фронтами и флотами в компании с думской верхушкой вынудили царя отречься. Это был заговор, это был переворот. Кстати, бунты в Петрограде стали возможными исключительно благодаря одному из участников путча генералу Гурко. Протопопов, обеспокоенный надвигавшимся, как раз и убеждал царя усилить петроградский гарнизон надежными частями с фронта. Царь, прислушавшись, приказал генералу Гурко передислоцировать в столицу четыре надежных кавалерийских полка. Эта сила быстренько покончила бы со всеми бунтами при минимальной идеологической обработке, что-нибудь вроде: «Драгуны-молодцы! Вы в окопах кровь проливали, а эти тыловые засранцы бунтуют, чтобы на фронт не идти!» Примерно с теми же мыслями французские полки в 1871-м в два счета нанизали на штыки парижских коммунаров…