Распутин

Но в обществе этого не понимали и в очередной раз поверили: полуграмотный, развратный, мужик отменил справедливую войну. И великий князь Николай Николаевич, потерпевший поражение уже во второй «балканской истории», никогда не простит этого Распутину. Прямолинейный «Грозный дядя» тоже верил – мужик виноват в унижении России.

В «Том Деле» Константин Чихачев, председатель Орловского окружного суда, пересказывает следователю слова, слышанные им от самого Распутина:

«Прежде он (Николай Николаевич. – Э. Р.) меня ужасно любил... Дружбу вел до самой балканской войны. Он хотел, чтоб россияне вступили в войну. А я не хотел, супротив говорил. С тех пор он на меня и сердит»...

Так не состоялась европейская бойня. Так великий князь и «ястребы» поверили окончательно – пока мужик во дворце, войны не будет. Но они знали, что во дворце он навсегда – царица его не отдаст.

Оставалось только – убить его.

ВЕЛИКИЕ ТОРЖЕСТВА С МУЖИКОМ

Наступил 1913 год – торжественный год трехсотлетия династии Романовых.

Накануне юбилейных торжеств отправили в отставку министра внутренних дел Макарова – как и предрекал ему Коковцов. Нового министра, Василия Маклакова, взяли из провинциальных губернаторов. Он был дальним родственником Льва Толстого и братом известного либерала из партии кадетов, но в отличие от них – ярым монархистом. Во время своего губернаторства он прославился выселением евреев из губернии. Учитывая его молодость (Маклакову было едва за 40), ему в помощники назначили опытного Владимира Джунковского, Московского губернатора, сподвижника убиенного великого князя Сергея, мужа Эллы.

Джунковский стал Главноуправляющим корпусом жандармов, ему был подчинен и департамент полиции. На нем лежала вся ответственность за организацию безопасности Царской Семьи во время будущих торжеств.

На допросе в Чрезвычайной комиссии Джунковский показал, что был известен царю давно, «с самого молодого офицерства, потому что служил в Преображенском полку в первом батальоне» (где, будучи наследником престола, проходил подготовку и Николай). Для обожавшего все военное царя это значило многое. Кроме того, Николай встречался с Джунковским во время его дежурств в Зимнем дворце и знал о его монархических взглядах. Радовала царя и великолепная выправка бывалого гвардейца. Вид у нового шефа тайной полиции был воистину грозный. Блок описывал Джунковского: «Лицо значительное, пики жестких усов. Лоб навис над глазами». Но грозный Джунковский был человеком вполне светским. Когда его приглашали к завтраку, он мог повеселить царских детей – хорошо изображал голоса птиц...

Так что при назначении все это учли, запамятовали только... его московское прошлое и огромное влияние Елизаветы Федоровны на бывшего ближайшего помощника ее мужа.

А пока Джунковский готовил столицу к торжествам. Впоследствии, уже после гибели и царя и монархии, он все опишет в своих воспоминаниях.

И настал великий день 21 февраля. Ровно 300 лет назад Собор избрал на царство боярина Михаила Романова. По всей России зазвонили колокола, с зажженными свечами пошли крестные ходы.

В 8 утра Петербург был разбужен пушками Петропавловской крепости. Джунковский начал объезжать столицу. Улицы уже заполнены народом, множество людей теснятся у Казанского собора, куда должна была прибыть Царская Семья.

В полдень – громовое «ура» войск, стоявших цепью от Зимнего дворца до собора. Промчалась сотня конвоя в алых черкесках, за ней в открытой коляске – царь и наследник, следом – карета с обеими императрицами и гигантами-казаками на запятках, и еще карета – с великими княжнами.

Начинается торжественное молебствие. И тут приглашенные – первые люди империи – увидели в соборе... ненавистного мужика! Не увидеть его было невозможно – он стоял среди самых почетных гостей.

Его «народный костюм» поражал своим великолепием. «Он был одет роскошно: в темно-малиновой шелковой косоворотке, в высоких лаковых сапогах, в черных шароварах и черной поддевке», – вспоминал Родзянко, пораженный и возмущенный тем, что Распутин стоит впереди членов Государственной Думы.

И председатель Думы вскипел. Огромный, грузный Родзянко подошел к Распутину и велел ему немедля убираться из собора: «Если не уйдешь, велю приставам вынести тебя на руках». Мужик испугался скандала и пошел к дверям, сказав на прощание: «О, Господи! Прости его грех...» Родзянко с торжеством проводил его до выхода, где казак подал Распутину шубу и посадил его в автомобиль.

Нетрудно представить, что испытала Аликс, когда узнала, как «Нашего Друга» изгнали из собора, куда его позвали они – «цари»...

Затем центр торжеств переместился в Кострому, где 300 лет назад жил юный боярин Романов. Сюда, в Ипатьевский монастырь (где началась династия), всего за четыре года до екатеринбургского Ипатьевского дома (где она закончится) должна была прибыть Царская Семья... Но накануне Джунковскому сообщили, что в городе объявился Распутин и просит билет на костромские торжества. Джунковский не без удовольствия велел отказать.