Распутин

Болезни и меланхолия, судя по этим письмам, не покидали хрупкую красавицу. Но то, что написал ей Феликс в день визита к Пуришкевичу заставит Ирину забыть о всех своих недугах. В письме, которое доставит Ирине «верный человек», Феликс вместо привычных слов любви... сообщал о готовящемся убийстве, в котором решил принять самое деятельное участие!

«Я ужасно занят разработкой плана об уничтожении Распутина. Это теперь просто необходимо, а то все будет кончено. Для этого я часто вижусь с М. Гол. (Муней Головиной. – Э. Р.) и с ним (Распутиным. – Э. Р.). Они меня очень полюбили и во всем со мной откровенны...» И далее – то, что поразило Ирину: «Ты должна тоже в том (то есть в убийстве!– Э. Р.) участвовать. Дм. Павл. (великий князь Дмитрий Павлович. – Э. Р.) обо всем знает и помогает. Все это произойдет в середине декабря, когда Дм приезжает... Как я хочу тебя видеть поскорее! Но лучше, если бы ты раньше не приезжала, так как комнаты будут готовы 15 декабря и то не все... и тебе будет негде остановиться... Ни слова никому о том, что я пишу».

И в заключение он просил Ирину: «Скажи моей матери (о плане. – Э. Р.), прочитай ей мое письмо...»

Ибо Феликс знал: мать благословит скорую развязку. Желанную развязку...

ПЛОТСКАЯ СТРАСТЬ?

После гибели Распутина его служанка Катя Печеркина показала, что первый раз Феликс пришел к ним на квартиру «20 ноября, в День введения во Храм Пресвятой Богородицы». И пришел не один – с Марией Головиной.

Как показала Муня в «Том Деле»: «Феликс... жаловался на боли в груди... я посоветовала ему побывать на квартире у Распутина... Князь ездил со мною 2 раза—в конце ноября и в начале декабря. И оставался у него менее часа...»

Итак, в тот же день, когда Феликс позвонил Пуришкевичу, он и посетил впервые квартиру Распутина. Этот визит должен был помочь Феликсу исполнить самую важную часть намеченного плана – заставить Распутина полностью ему довериться.

Феликс весьма кратко описал следователю, ведшему дело об убийстве Распутина, сам загадочный процесс «лечения»: «Распутин делал надо мной пассы, и мне казалось, что наступило некоторое облегчение».

Куда подробнее он изложил это уже в эмиграции: «После чаю Распутин впустил меня в кабинет – в маленькую комнатку с кожаным диваном, несколькими креслами и большим письменным столом... „Старец“ велел мне лечь на диван, затем тихонечко провел по моей груди, шее и голове... потом опустился на колени, положив руки мне на лоб, пробормотал молитву. Его лицо было так близко к моему, что я видел лишь глаза. В таком положении он оставался некоторое время, потом резким движением поднялся и начал делать пассы надо мной. Гипнотическая власть Распутина была беспредельной. Я чувствовал входящую в меня силу, теплым потоком охватывающую все мое существо, тело онемело, я пытался говорить, но язык не слушался меня... Только глаза Распутина сверкали передо мной – два фосфоресцирующих луча... Затем я почувствовал проснувшуюся во мне волю – не подчиняться гипнозу. Я понял... я не дал ему полностью подчинить мою волю».

Но остался дневник человека, который хорошо знал Феликса и высказал ряд интересных соображений по поводу распутинского «лечения». Это все тот же великий князь Николай Михайлович. Уже после убийства Распутина он постарался выпытать из Феликса как можно больше подробностей.

«Феликс выложил мне всю правду... Гришка сразу полюбил его... и вскоре совсем доверился ему... доверился вполне. Они виделись чуть ли не ежедневно, говорили обо всем... причем Распутин посвящал его во все свои замыслы, нисколько не стесняясь такой откровенностью».

И великий князь, размышляя о внезапном доверии Распутина ко вчерашнему своему недоброжелателю, задает совершенно необходимый вопрос «Не могу понять психики Распутина... Чем, например, объяснить безграничное доверие Распутина к молодому Юсупову? Он никому вообще не доверял... опасаясь быть отравленным или убитым». И удивление Николая Михайловича абсолютно правомерно. Распутин, как мы помним, действительно боялся покушений.

Великий князь отвечает на свой вопрос так «Остается предположить что-то совсем невероятное... а именно влюбленность, плотскую страсть к Феликсу, которая омрачила этого здоровенного мужчину и развратника и довела его до могилы... Неужели во время нескончаемых бесед они только говорили? Убежден, были какие-то физические изъявления дружбы... в форме поцелуев, взаимного ощупывания и, возможно, чего-то еще более циничного... Садизм Распутина не подлежит сомнению. Но насколько велики плотские извращения у Феликса, мне еще мало понятно. Хотя слухи о его похотях циркулировали в обществе до его женитьбы».

Впрочем, «лечить» на языке «Нашего Друга» означало «изгонять беса блуда». Не идет ли речь в случае с Феликсом об «изгнании похоти к мужчинам», за что и взялся «универсальный врач» из сибирского села? Взялся лечить своим, «проверенным способом»... Возможно, с этим связана и таинственная предыстория их отношений, закончившаяся пощечиной... Но одно ясно: именно эти встречи свершили невозможное – мужик всецело доверился князю.