Распутин

В 1915 году он еще раз резко повернул свою судьбу. Раньше Манасевич-Мануйлов зло выступал против Распутина в печати (тот даже жаловался, что Манасевич «преследовал его с фотоаппаратом»). Теперь же он начинает играть роль новообращенного почитателя «отца Григория» и вскоре, ко всеобщему изумлению... оказывается близким другом Распутина!

Сей «бывший Савл, а ныне апостол Павел», конечно, показался Распутину весьма ценным человеком. К тому же Манасевич обожал кутежи и рестораны. Так мастер интриг и провокаций очутился на Гороховой и вошел в «мозговой центр». 

ЗАГАДОЧНАЯ РЕШЕТНИКОВА

В то время как Джунковский начинал расследование скандала в «Яре», Распутин, веселый и пьяный, уезжал из Москвы. Его отъезд подробно описан свидетелем, который хорошо уловил настроение, владевшее тогда Распутиным.

Из показаний в «Том Деле» Константина Яковлевича Чихачева, 48 лет, председателя Орловского окружного суда: «В начале 1915 года, будучи товарищем прокурора Саратовской судебной палаты, я ехал по делу из Москвы в Петроград. На Николаевском вокзале я увидел толпу людей вокруг человека, лицо которого много печаталось в газетах. Распутин ехал тем же поездом... Его сопровождали несколько дам с цветами и конфетами. Он был одет в меховое пальто на собольем меху... бобровую шапку и цветную шелковую вышитую рубашку, подпоясанную шелковым поясом с кистями, и высокие лаковые сапоги (все отметил зоркий глаз судьи! – Э. Р.)... сухощавый, высокий мужчина лет 40 с бесцветными глазами, длинной бородой и длинными волосами... Он шутил с дамами, нервно потирал руки, вертелся на месте, подергивал плечами, был навеселе. Публика на перроне узнала Распутина и с любопытством наблюдала за его поведением (вчерашний нищий крестьянин давно стал „суперзвездой“. – Э. Р.)... Я сел в тот самый вагон 2 класса международного общества, в котором уже было приготовлено маленькое купе для Распутина... В том же вагоне ехали муж и жена Хотимские. Он – чиновник особых поручений при министре государственных имуществ, она – племянница жены Витте (видимо, поэтому Хотимская будет столь бойка, зная отношения мужика с Витте. – Э. Р.). Она... решила познакомиться с Распутиным, вошла к нему в купе, познакомилась сама и познакомила нас... Распутин пригласил всех нас к себе в купе».

И один из пришедших сразу задал бесцеремонный вопрос

– Послушай, Григорий, где это ты наклюкался?

– Да это у Решетниковой... Видел, которая меня провожала... моя поклонница.

«Моя поклонница Решетникова»... Та же фамилия – Анисья Ивановна Решетникова – занесена в полицейский протокол при перечислении лиц, кутивших с Распутиным в ресторане «Яр». Именно эта фамилия сыграет с могущественным главой корпуса жандармов Джунковским очень злую шутку... 

РАСПУТИН ГОВОРИТ

Но вернемся в вагон, где продолжается беседа, записанная Чихачевым. Сначала пришедшие разговаривают с Распутиным насмешливо, как баре с подвыпившим мужиком.

– Ты, может быть, хочешь еще выпить?

– Да разве здесь есть вино?

Не забудем – в России действует «сухой закон». Однако «Хотимские везли из Крыма несколько бутылок красного вина. Откупорили одну, спросили' у проводника стаканы, и у Распутина развязался язык.. На все вопросы Распутин отвечал охотно, разговор вел непринужденно, нередко даже с увлечением, будто находился в обществе старых знакомых. Он производил впечатление совершенно непосредственного человека, говорившего то, что он думает. На некоторые вопросы он отвечал, что в них ничего не понимает. Ни ханжества, ни рисовки, ни стремления казаться умнее и лучше, чем на самом деле... Он часто уснащал свою речь словами вроде „понимаешь“, часто употреблял нецензурные ругательные слова, жестикулировал, потирал руки, ковырял в носу».

Наконец его попутчики перешли к самым волнующим тогда русского обывателя темам. «О царе и царице Распутин говорил неохотно, но... сказал: „Он прост, но за простоту ему Бог дает. Никто Константинополя не взял, а он, может, и возьмет“... И еще он сказал: «Уговаривают все царя быть Верховным главнокомандующим. Государю хотелось, а я все против говорил. Разве может царь командовать?

С него ж за всякого убитого спросят... А царю хотелось. Он даже побелел, когда я стал говорить напротив».

Поразительное замечание! Значит уже тогда, в начале 1915 года, «царю хотелось» быть Верховным главнокомандующим? Но умный мужик понял, что нельзя...

Этот рассказ Распутина удивительно дополняет запись в дневнике великого князя Николая Михайловича, сделанная в самом начале войны: «29 августа 1914... Очевидно выбор Николая Николаевича Верховным главнокомандующим признается уже неудачным, а самому (царю. – Э. Р.) взять бразды сложного управления армиями признается еще несвоевременным. Вот когда побьют, да мы отступим – тогда можно будет попробовать! Едва ли я очень далек от истины! Поживем – увидим...»

И мужик, и великий князь окажутся правы. Но ясно, что Распутин уже тогда понимал: дни его врага Николая Николаевича сочтены. Царь хотел встать на его место.