Распутин

Эта «святая эротика» постепенно до предела развила его чувственность. Теперь он сразу «зрит грех» в женщине, и тогда ей нет спуску, он набрасывается на нее – на хорошенькую служанку Филиппова, на Жуковскую, на Джанумову... И чем более грешны мысли женщины, тем более она его возбуждает, чтобы быстрее «принять грех в себя, избавить ее от беса». Его желание – градус ее нечистоты. Именно об этом он разговаривает с Берладской после того, как переспал с нею. И отдаваясь ему, Берладская, как она писала, «верила, что он святой, и что возится теперь так гадко лишь для моего же блага и очищения, и за это делалось его страшно жаль, и благодарность зарождалась...»

И он тоже верил. Именно об этом говорит Лохтина в своих показаниях: «Для святого все свято. Что, отец Григорий – как все, что ли? Это люди делают грех, а он тем же только освящает и низводит на тебя благодать Божию». 

«ДЛЯ СВЯТОГО ВСЕ СВЯТО»

И все же в первом «святом периоде» он страдал. Он чувствовал, что похоть не побеждена, но победила... Так родилось то распутинское состояние, которое отсылает нас к Достоевскому, – непрестанное страдание от сознания своей греховности, постоянное обращение к Богу с молитвой и раскаянием.

Так в Распутине проявилась эта удивительная черта – жить внутренне праведно в оболочке беспрестанного греха.

Страдание при раскаянии преображает грех в Любовь. А Любовь – главное для Распутина. Любовь, которая разлита повсюду... Языческая Любовь к природе, к деревьям, к травинке, к реке... Христианская Любовь в семье... Только Любовь священна. И если женщина любит своего мужа, она для него неприкасаема. Как показывает в «Том Деле» Лили Ден, «он... требовал чистоты семейных отношений». Распутин встретил ее с отцом на улице и, приняв его за любовника, «устроил целую сцену, обещая рассказать мужу, что я гуляю с мужчиной». Вот почему для него священна великая любовь царицы.

Но коли женщина не любит мужа и все же живет в браке – она греховна. Он против любви, подчинившейся законам брака, это для него нечто ужасное, идущее от официальной церкви. Все, что не несет в себе истинной Любви, для него преступно и подвержено изменению. Как все хлысты, он считает должным заменить нелюбовь в браке на новый духовный и физический союз – «как голубь с голубкою». Вот почему, узнав, что великая княгиня Ольга, сестра царя, живет в браке «не по любви» с гомосексуалистом, он пытается обнять ее, заразить Любовью. При этом он считает, что награжденные им Любовью или освобожденные им от блуда женщины связаны с ним незримыми нитями навсегда.

«Знаешь, – объясняет он Жуковской, – есть такая путинка (дорожка. – Э. Р.) от земли и до неба... Коли я кого тяжко люблю, я ее, ту путанку, все в уме держу и знаю: по ней она идет или свихнулась... Потому я с нее грехи все снял, и она у меня идет чистенька, а коли свихнулась, то грех-то мой, а не ее...» И Филиппов, описывая его смешную ревность к женщинам, не понимает: Распутин их не ревнует, он ответственность за них несет и боится, что кто-то их испортит. Ибо искренне верит, что, переспав с ним, они избавились от греха. А без него они опять займутся грехом... Вот почему, как показывает Лили Ден, он требовал от своих почитательниц, «чтобы они почти ежедневно бывали у него».

Но холмик праведности, на который он в молодости с таким трудом взобрался, оказался так мал... Черт, которого он впустил в душу, так там и остался. И опыт изгнания блуда уже обернулся простым блудом – непрерывным, ставшим для него наркотиком. Так кончаются подобные эксперименты вторым преображением души, которое называется «состоянием духовной прелести». И потому с некоторых пор, как мы увидим далее, он начинает ненавидеть их – «дамочек», которые ему поддались, из-за которых укрепляется в душе его черт! Но отказаться от них он не может, ибо близость с ними – уже не просто удовлетворение похоти, но «утончение нервов», дающее мужику его таинственную темную силу...

Его «салон» постепенно становится обычной сектой, во главе которой стоит Повелитель. Рядом с ним «посвященная» – Лохтина, которая не боится «благовествовать» на весь мир, называя Илиодора «Христом», а Распутина «Саваофом»... Но чтобы им не навредить, она притворялась юродивой. С юродивой и взятки гладки...

Юродство – вторая тайна Распутина. В нем и заключалось для Аликс объяснение самых опасных поступков «Нашего Друга». Знакомство с этим понятием и давало «царям» право не обращать внимания на сообщения о его распутстве. 

ЦАРИ И БЕЗУМЦЫ

Из дневника К Р.: «Они продолжают тайно принимать юродивого Гришу».

Из показаний Андрея Зеера, «распоряжавшегося подачей экипажей царской семьи»: «Распутин бывал во дворце, думаю, часто... В первый раз я видел его в церкви... Полковник Ломан поцеловал его. Когда я спросил, кто это такой, Ломан ответил уклончиво, что это юродивый».