Распутин-1917

— Ну что вы, Адриан Иванович, — возмутился Распутин. — Я даже не планировал оставлять их наедине с этими горькими фактами, потому и предложил собраться сегодня вечером ещё раз, пообещав ответить на насущный вопрос “что делать?”. И у меня есть план! Но прежде необходимо осознать масштабы нависшей угрозы, ощутить её дыхание. Обида — совершенно не тот полуфабрикат, из которого можно изготовить что-то удобоваримое, но пока это главный мотив, торчащий из всех щелей. Так не годится. Это — путь в русский бунт. Надо срочно исправлять ситуацию.

— Ну хорошо, убедили, — кивнул Вандам, выслушав страстную речь Распутина. — Тогда поделитесь своими планами с нами, людьми подготовленными и понимающими, с какими мерзавцами мы имеем дело.

— Так ничего не изменилось, — пожал плечами Григорий, — планы диктуются исходными обстоятельствами, а они всё те же, что во время нашей первой встречи, те же, что я озвучил генералу Потапову, исходя из информации, собранной военным ведомством…

— Простите, не присутствовал, — перебил Распутина Вандам.

— Речь шла о всеподданнейшем докладе генералов-квартирмейстеров, представленном в начале 1916 года, где говорится о неизбежности социальных потрясений в случае, если немедленно не национализировать железные дороги, оборонную промышленность, банки, не положить конец воровству Земгора и о необходимости скорейшего выхода из войны под любым благовидным предлогом.

— Слышал, но даже не надеялся, что государь пойдёт на столь радикальные перемены…

— Это суверенное право суверена, простите за каламбур. Я говорил Потапову, что игнорирование обстоятельств не изменяет их, но здорово влияет на последствия…

— Прикажете самовольно взять на себя функции государственного управления? — криво улыбнулся Вандам. — Боюсь, что даже будучи облеченными правительственными полномочиями, мы вряд ли остановим сход лавины.

— Лавину не остановить, — согласился Распутин, — но слегка подредактировать направление её движения вполне можем. Вот смотрите, как выглядит структура заговора…

Распутин положил перед собой чистый лист бумаги и взял в руки карандаш.

— Из Петрограда вся картина не видна. Кажется, что разные люди совершенно случайно испытывают одни и те же чувства, говорят похожие слова, оказываются в нужное время в нужном месте. Не только зрители, но даже присутствующие на сцене актёры не догадываются, что получают инструкции из одного центра. Это становится видно только после получения конфиденциальной финансовой информации — кто, кому, когда и сколько платил.

— Именно за этим вы ездили в Стокгольм?

— И за этим — тоже. В результате анализа денежного и вексельного оборота удалось выявить три пересекающиеся инициативные группы, каждая из которых ориентирована на выполнение отдельной задачи, но в совокупности они создадут необходимые и достаточные условия для государственного переворота…

Распутин нарисовал три пересекающихся круга. В первом размашисто вывел слово “хлеб”. Задумавшись, перечеркнул написанное, исправив на “голод”.

— Вот это, — ткнул он в слово со зловещим для России значением, — главный таран и основное топливо предстоящих беспорядков. Установленная Особым совещанием по продовольствию в 1915 году суточная норма подвоза и потребления Петрограда составляла 120 вагонов зерна, муки и 50 вагонов фуражных хлебов, исходя из загрузки одного вагона одной тысячей пудов. Однако зимой 1916 года в город поставлялось всего 74 вагона продовольственных хлебов и 32 вагона фуража, что привело к появлению хвостов. В декабре 1916 года поставки сократились до 48 вагонов. А сейчас, в январе 1917 года, — Распутин нарисовал и обвел цифру 20, - суточная норма потребления Петрограда обеспечивается всего на одну шестую.(***) Ситуация премерзкая. В феврале Петроград гарантированно останется без хлеба, его не успеют довезти, перемолоть, испечь, даже если найти ресурсы и начать исправлять ситуацию немедленно.

— Господи! Это же катастрофа… Голодные бунты, — прошептал побелевшими губами Непенин, — Алексей Ефимович, вы что-нибудь знали об этом?

— На совещании генерал-квартирмейстеров не раз поднимался вопрос о неудовлетворительном ходе хлебозаготовок, — нахмурился Вандам, — но что греха таить, такие конкретные, убийственные цифры я не припомню. Может быть, потому что продовольственная проблема не сегодня родилась. Она вороном вьётся над всеми крупными городами — против довоенных времен цены на продукты взлетели в два-три раза, невзирая на частные меры отдельных губернаторов запретить вывоз хлеба из губерний, ввести твердые цены или госзакупки.

— Всё верно, всё правильно, — вздохнул Распутин, — проблема давняя, глаз замылился. Россию варят на медленном огне, как ту лягушку из притчи. А потом, через газеты, выдают на широкую публику убойную статистику. Вот извольте, "Московский листок" от 3 января 1917 года: