Распутин-1917

— Митингуют солдаты, студенты, рабочие, — вздохнула спасительница и устало опустила руки. — Перевязала. Как вы себя чувствуете?

— Александр… Саша… Простите, поручик Надольский, в отставке.

— Ну какой же вы отставник, Александр, — Ольга очаровательно улыбнулась, — не говорите так. Вы как раз в строю.

Надольский прикрыл глаза. Голова кружилась всё сильнее.

— Не понимаю, почему они так? — с обидой произнес он. — Мы же сделали, всё чтобы было меньше крови, чтобы никто не пострадал… И вдруг такая ненависть… Не знаю.

— Я знаю — почему, — грустно улыбнулась Ольга. — Когда была маленькой, мы с папА на Пасху ездили в Лавру. Я помню прекрасную погоду, радостные лица и мы в открытой бричке. Вдоль дороги стоят, машут руками и что-то кричат вслед босоногие крестьянские дети — наши ровесники, а мы с сестрой бросаем им конфеты… Леденцы падают прямо в дорожную пыль и дети их подбирают… А сейчас эти конфеты взошли и заколосились ненавистью… Мы, сами того не желая, их посеяли, нам их и пожинать…

* * *

— Насколько я понял, вы образцово-показательно обгадились, и мне срочно надо спасать вашу тощую задницу от возмездия обитателей Сити?

Джордж Лэнсбери никому из англичан и тем более туземцам не простил бы такие грубые, обидные слова в свой адрес, но этот случай был особым. Он действительно ошибся, понадеявшись на внезапность и отправив в лобовую атаку на вражеский штаб на Елагином острове своих лучших людей, остывающих на морозе за забором этой проклятой усадьбы и на льду Средней Невки. Вторая причина тоже была уважительной. Говоривший был представителем не менее могущественного, чем сам Лэнсбери, американского банкирского сообщества, и звали этого хама — Лев Троцкий. “Небольшого роста, сухощавый, чернявый, некрасивый в бросающейся в глаза чрезвычайной степени. Желтоватая кожа лица. Клювообразный нос над жидкими усиками с опущенными книзу концами. Небольшие, пронзительные чёрные глаза. Давно не стриженные, неопрятные, всклокоченные чёрные волосы. Широкие скулы, чрезмерно растягивающие тяжёлый, низкий подбородок. Длинный, узкий обрез большого рта с тонкими губами. И — непостижимая странность! Необычайно развитые лобные кости над висками, дающие иллюзию зачатка рогов. Эти рогоподобные выпуклости, большие уши и небольшая козлиная бородка придавали … человеку поразительное сходство с чёртом. Одет он был в потертый сюртучишко. Крахмальный воротничок рубашки был сильно заношен. Плечи и рукава сюртука засыпаны перхотью с головы. Штанишки мятые, сильно раздавшиеся у колен, рассыпавшиеся в концах мелкой бахромкой. И не отвечавший этой внешности, приятный мелодичный голос”(*), произносящий в адрес англичанина обидные, но всё же справедливые слова. Кто такой Лэнсбери теперь — полководец, лишившийся своей армии?

—Считаю, что перед лицом общего врага мы могли бы воздержаться от взаимных оскорблений, — гнусавил посланник всесильных Ротшильдов.

Троцкий сделал небрежный жест пухлой, белой рукой с наманикюренными ногтями, выражающий тщеславие и дерзость, насмешливо произнеся:

— Кто из нас выпрашивает помощь, расписавшись в собственной некомпетентности? Вы или я?

— Считаю ваше заявление о моей некомпетентности излишне скоропалительным, — набычился Лэнсбери.

— Можно было бы устроить интеллектуальный диспут, но я не могу сражаться с безоружным, — продолжил унижать англичанина Троцкий, — поэтому предлагаю закончить нашу беседу, ибо имею стойкое ощущение, что мы находимся на разных полюсах мыслительной деятельности. Я не собираюсь бросать в атаку своих людей по вашей прихоти. Во первых — у них совершенно другая подготовка, во вторых — их очень мало, и они на вес золота. Я не просто так их подбирал, потратил много времени и средств, чтобы главный свой козырь бездарно положить под пулеметами.(**)

— Что вы хотите?

— Ваше чистосердечное признание — почему вы вцепились, как английский бульдожка, в этот неприметный дом? Что в нем такого ценного?

— Это тайный штаб контрреволюции, крайне эффективный и опасный.

Лицо Троцкого презрительно скривилось.

— Знаете, Джордж! Наверно, мне пора. Прощайте…

— Подождите, черт вас возьми! Есть еще один важный момент…

— Хорошо. Я дам вам второй шанс… Говорите, мистер Лэнсбери, и постарайтесь быть максимально убедительным.

— Сегодня утром туда привезли детей Николая II.

Англичанин увидел, как посланник американских банкиров превратился в единый энергетический сгусток, а его глаза, излучавшие скуку и насмешку несколько секунд назад, хищно сузились.

— Любопытно… — Троцкий заложил руки за спину, прошелся, пружиня шаг, по кабинету англичанина, — это совершенно меняет дело… Пожалуй, я возьмусь вытащить вас из нужника, куда вы изволили провалиться.

— А что вы намерены предпринять?

— Вы сказали, что ваши люди действовали из-за спины и под прикрытием митингующей толпы. Мне нужна трибуна, машина и динамит. И только попробуйте сказать, что чего-либо из перечисленного у вас нет.

* * *