Распутье

Из всего сказанного Федор Силов понял, что Николай Кровавый попал в капкан. Смена министров, командующих была похожа на чехарду. Но от этого дела не улучшались. Царь был бы рад заменить и солдат, но других взять было неоткуда. В России продавалось все: и интересы народа, и сама Россия. Процветало казнокрадство, взятки – понимающие хотели иметь на черный день лишнюю копейку.

– Россия, – рассказывал дальше Куланин, – в целом похожа на чумное государство, где идет бесшабашный пир. Машина, государственная машина, которую цари отлаживали веками, начала разваливаться. Это понимают и царь, и его приближенные. Хотя министр внутренних дел Струве, человек не без ума, пытается удержать от развала эту машину, увеличил штат сыскной полиции, проводит жестокие репрессии. Но увы! Колесо истории не остановить. Информация, которую каждое утро получает Струве, неутешительна. Бунтующий народ можно усмирить, но нарастает оппозиция царю. И стремление буржуазии к управлению государством, и недоверие приближенных к царю, и создание ответственного перед Думой «министерства доверия», и создание такого правительства, которое бы закончило войну с победой – это уже опасно. Но Струве не с того конца тянет ниточку. Может быть, и понимает, что нужно усмирить народ, понимает, что бунт народа – плохо, но больше страшится не народа, а буржуазии и приближенных царя…

И верно, самодержавная машина разваливалась на ходу, теряя болты и гайки. Но пока эта машина неслась вперед, навстречу своей гибели. Монарху российскому уже в глаза говорили о его бездарности как царя и полководца. В морозный декабрь был убит Распутин, придворный чародей и гадатель, брошен в прорубь. Убит офицерами, а не мужиками. Это тоже был своеобразный протест против царя. Даже не просто протест, а желание спасти династию Романовых, которая окончательно деградировала.

– Если мы, – шагая по комнате, продолжал Куланин, – потерпели поражение в девятьсот пятом – седьмом годах, когда пытались провести буржуазно-демократическую революцию, то сейчас поражения не должно быть. Народ русский терпелив до поры до времени. Еще и потому уверены в победе, что русский народ, уже доведенный до отчаяния жесточайшей эксплуатацией, голодом и разрухой, не будет дальше терпеть такое. Мы сбросим с плеч своих варварство и рабство.

Почему мы согласились поддержать буржуазно-демократическую революцию? Потому что сила не на стороне большевиков. Урал, Сибирь, Дальний Восток, а также многие области России в руках эсеров и меньшевиков. Они своими многообещающими лозунгами повели за собой народ. Но когда будет сброшен с престола Николай Кровавый, когда лозунги всех этих партий повиснут в воздухе, ибо буржуазия будет вести войну до победного конца, а те же меньшевики и эсеры ее поддержат, то народ поймёт, на чьей стороне правда, за кем ему следует идти, а от кого отмежеваться. Настанет час, когда мы поднимем свою социалистическую революцию. Сейчас мы с вами стоим перед жутким фактом: русский народ либо должен сломить власть эксплуататоров, либо погибнуть, потому что материальные ресурсы России, да и всего мира в целом, настолько напряжены, что человечество уже не может дальше жить в таком напряжении. Выход один: либо народ вручит свою судьбу революционному классу, который сумел бы вывести Россию из тупика, либо он должен в большинстве своём погибнуть. Вот пример, на котором можно показать всю гибельность нашего положения: шахты недодали угля, остановились паровозы, пароходы. А в поездах хлеб, хлеб для городов. Не пришел хлеб. Начались спекуляция и анархия в продаже хлеба. Нет хлеба – начались забастовки, голод, остановились заводы. И будь ты хоть сто раз монархистом, задумаешься, что и как. А сейчас такие факты налицо. И если Россия будет продолжать войну еще два-три года, можно без пророчеств сказать, что она погибнет, народ погибнет в огне войны, голода и жесточайшей разрухи. Кто нам поможет? Америка? Может быть, но за наше спасение она потребует золото, которое тает, как свеча; она потребует колоний, к примеру, Сибирь и Дальний Восток. Так и растащат Россию по кускам, погубят Россию. Кое-кто скажет, мол, Россия велика, можно и потесниться. Но согласен ли кто-либо из вас, к примеру, ты, Силов, отдать себя в рабство чужеземцам?

– Нет. Воевать будем против них.