Расправить крылья

Капельки росы в аккуратно подстриженном газоне поблескивают в лучах заходящего солнца, гравий тонко похрустывает под подошвами моих нарядных туфелек, а дрожь… Черт, она завладевает всем моим телом. Кажется, у меня даже походка меняется. Невидимая нить между нами с Егором натягивается, становится короче, чувствительнее — он крепко сжимает мою кисть и подводит к навесу с накрытым столом и пылающим камином.

— Познакомьтесь, это Елизавета — моя… Мать моего ребенка. А этот взрослый парень — Данил — ее сын.

По спине прокатывается обжигающая капля пота, когда на меня, как по команде, устремляются четыре пары женских глаз.

— Добрый вечер. — Произносим с Данькой хором.

— Очень приятно. Я Рада.

Худенькая девушка с длинными каштановыми косами проворно поднимается и подходит ко мне, протягивает маленькую ладонь для рукопожатия.

— Приятно познакомиться. — Глухо отвечаю я.

Рада жмет руку ошалевшему Даньке и тянет его к столу.

— Да вы проходите! Егор нас, честно сказать, немного ошарашил. — Пропевает миловидная блондинка, поправляя свежую укладку. Она же вылитая актриса Марго Робби!

— Я Инна Ливанова — сестра Егора. А это мои дочечки — Марина и Яна. — Женщина изящно взмахивает кистью в сторону девчонок. Те послушно кивают и синхронно улыбаются, а их большущие белые банты качаюся в такт.

Дыши, Лизавета, ты взрослая женщина, а не сопливая первокурсница. Вы не поверите, я также волновалась, когда знакомиться с родителями меня привел Матвей…

— Ну что же, давайте садиться за стол. — Егор легонько касается моего плеча. — Я проголодался, как волк. — Идем, Лиза.

Воздух пропитывается ароматами шашлыка, свежей зелени и душистых гладиолусов. Благоухающий коктейль моментально посылает сигнал мозгу — меня начинает подташнивать. Эх, опять придется весь вечер пить апельсиновый сок и жевать траву...

Рада что-то рассказывает Дане, а тот, к моему большому удивлению, охотно ей отвечает. Неужели, моего буку удалось кому-то разговорить? Да еще и такой красивой девушке. Я бы не отказалась, чтобы наш ребенок был похож на Раду.

Единственный человек, не обративший на нас ровным счетом никакого внимания — мама Егора. Она сидит на кресле-качалке, устремив немигающий взгляд на пляшущий огонь. Монотонно шевелит губами и накручивает длинную седую прядь на палец. Уединение Галины Николаевны смотрится зловеще. Судя по обреченным переглядываниям Егора с сестрой, сегодня «плохой» день.

— Сыночек, — внезапно она вздрагивает и разворачивается на шум шагов. — А где Рита, Егорушка? Где моя невестка?

— Здравствуй, мам. — Егор опускается на корточки перед креслом матери и берет ее сухую, морщинистую кисть в свои большие ладони. — Она скоро придет, мамочка.

— Кто эта женщина?

Галина Николаевна медленно переводит взгляд на меня. Ее безжизненные глаза распахиваются, потом подозрительно прищуриваются, губы раскрываются в полустоне или вскрике:

— Пусть она уйдет, Егор. Я ее не знаю.

— Мамочка, это наша гостья. Ее зовут Лиза. Поздоровайся, мамуль. Лиза очень хорошая, ты можешь не бояться ее.

— Здравствуйте… — теперь я могу с точностью сказать, что означает выражение «сердце ушло в пятки»…

*** 

Вода в маленьком декоративном пруде успокаивающе журчит, мельница крутится, а в воде, как самоцветы, мигают светодиодные огни. У Егора чудесный участок — зеленый, ухоженный, по-домашнему уютный… Рай для выздоравливающей после тяжелой операции жены. Почему-то некстати всплывшая в памяти мысль пробуждает очередную порцию тоски.

— Вы не расстраивайтесь из-за бабушки, тетя Лиза. Можно я буду вас так называть?

Рада поправляет стильные очки в тонкой металлической оправе и строго прищуривается. Маленькая очаровательная женщина. Только от ее напускной строгости хочется улыбнуться.

— Можно, Рада. И… спасибо тебе. Я, честно сказать, струсила. Не знаю, как разговаривать с такими людьми, как твоя бабуля. — Мой и без того надтреснутый голос тонет в мелодичном плеске воды и шуме цикад.

Мы неспешно гуляем по дорожкам, засыпанным белым гравием. Знакомимся и болтаем, присматриваемся друг ко другу. И мне это до чертиков нравится — ее благожелательность, вежливость, чуткость… Рассудительность, с которой она рассказывает об отношениях, друзьях, прочитанных книгах. Как будто я… А кто, собственно, я? Егор представил меня, как мать его ребенка.

— Думаю, мы с Галиной Николаевной будем очень редко видеться, поэтому переживать не о чем. — Поправляя разметавшиеся в природном буйстве пряди, замечаю я.

— Да ладно! — усмехается Рада. — Видели бы вы, как на вас пялится мой папа. Он не отпустит вас, Лиза.

— А как же твоя мама? Мне кажется, все дети хотят, чтобы…

— … родители были счастливы. А я очень люблю папулю и знаю, как ему последнее время приходилось. Маму я тоже люблю, но она не создана для семьи.

Чудо, а не ребенок. Неужели, она так быстро меня приняла? Чего не скажешь об Инне — смотрит она настороженно, разговаривает подчеркнуто-вежливо, как со случайной незнакомкой. А Рада… Она и прогуляться мне предложила, и о самочувствии побеспокоилась.

— Ну что, пошли к столу? А то твой папа, наверное, нас потерял.