Распни Его

Автор не опередил свое время. Он всего лишь живописал и рядом сцен вполне художественного свойства (едва ли все они были таковыми в реальности) воплотил на бумаге контуры великой исторической катастрофы XX века. Книга при его жизни, однако, так и не стала бестселлером, ибо сведущие в этом вопросе современники и так знали достаточно о личности Государя и последнем годе его жизни, а малосведущих отталкивала прямолинейность авторских суждений и безапелляционность мнений в оценках лиц и событий всех еще ясно памятных лет. Можно лишь утверждать, что книга генерала Позднышева оказалась именно той лампадкой пред образом Царя-Мученика, которая когда-нибудь должна быть зажжена людьми из уходящего поколения, в чьей памяти были живы многие картины тридцатичетырехлетней давности. Вместе с тем это был вызов либеральным посылам об анахроничности империй, о «воле народа» к демократическим переменам, о неспособности Государя к принятию своевременных и важных решений и прочим мифам, бытовавшим не только в Стране Советов, но и в среде русской эмиграции.

И все же труд Позднышева оказался весьма своевременным и по-настоящему «народным», в доступной форме повествующий о том, что дóлжно было помнить русским людям про своего Государя. Жанр романа выигрывал здесь еще и оттого, что облекал в художественную форму исторические факты, оживляя их и придавая им практически кинематографическую форму. Можно допустить, что если бы по роману кто-либо решил поставить кинокартину, то таковая бы имела несомненный успех, возможно, куда более значительный, чем малотиражное авторское издание «на свой счет»… Впрочем, величие замысла потребовало бы непредвзятого прочтения материала, исключительного внимания к фактам и историческому фону, соответствовавшему различным этапам жизни последнего Государя, чего нельзя, разумеется, было бы ожидать даже от весьма крупных кинофабрик тех лет — голливудских студий или французской «Пате»… В Советской стране, разумеется, подобный фильм в эту пору был бы просто немыслим. В скобках заметим: как едва ли мыслим он и в наши дни.

Было бы преувеличением говорить, что судьба книги сложилась неудачно. О ней знали еще до распространения, ибо сам автор выступал с чтением отдельных глав в парижском Союзе дворян. В дальнейшем ее раскупали отдельные подписчики; она передавалась автором в дар единомышленникам и добрым знакомым. Часть тиража, общая численность которого составила пятьсот экземпляров, так или иначе разошлась и почти сразу же нашла своих читателей. Другая в течение почти тридцати лет оставалась в распоряжении автора до его кончины в 1980 году и окончательно рассеялась по букинистическим лавкам с кончиной вдовы Сергея Дмитриевича в 1988-м.

Спустя шестьдесят шесть лет после ее первой публикации за границей эта книга станет доступной читателю в России, и лучшее, что можно пожелать в этом случае — познакомиться с ее текстом и оценить его в том виде и объеме, в котором их задумал и осуществил когда-то сам автор, до последних дней верящий в неизбежное торжество правды о Государе.

20 февраля 2018 года

О. Г. Гончаренко, д. и. н.

На заре жизни (Вместо пролога)

Сватовство

О радость радостей! Нет, знаю,
Нет, верю, Господи, что Ты
Вернешь к потерянному раю
Мои томленья и мечты!

И. Бунин

Было утро. Горячее весеннее солнце ярко сияло с беспредельной высоты синего неба. Плыли едва заметно белые тучи. Розово-золотистый туман, прозрачный, легкий, стоял среди садов и голубых долин, что теснились вокруг Кобурга — столицы великого герцогства. Острые шпицы церквей, башен и характерные очертания готических зданий поражали своей монументальной мощностью, красотой и силой. Таинственный великий гений создал этот чудесный средневековый город и оставил в архитектуре мертвых камней дыхание ушедших столетий. Забредшему сюда иностранцу могло бы показаться, что время остановилось, что здесь еще продолжается та самая жизнь, которая существовала некогда, когда воздвигались эти величественные здания.

Все стихии, видимые человеку, — солнце, небо, земля и воздух — слились в одной нераздельной мировой гармонии. Живое биение возрождающейся жизни наполняло землю. Все твари земные — большие и малые, им же несть числа, каждая на своем месте, — радостно переживали пробуждение живых сил. В ликующем хороводе тварей, славящих и поющих, участвовал полноправно и человек. Его также томила общая страсть земная и манило вперед в голубые дали земное счастье.