Расплата за жизнь

— Зачем же он ее в бардаке держал? Чего ж не женился на ней? Почему не увел из притона?

— Ну, чудак! На таких, как она, не женятся. Она — в полюбовницах кайфовая. В бабы таких не берут. Фартовый, уж если и вздумает хомут семейный на себя напялить, то возьмет женщину, чтоб она все могла. А девки — для утехи, для баловства. С ними ненадолго. А с женой — вся жизнь. На что девку в хазу приводить? Ее в притоне огуливают. Башляй кучеряво, чтоб с другими не терлась, чтоб самому на руль не намотать. Вот и держал для утехи. Но после грузинов забудет ее. Бросит. Побоится заразу после них подцепить на Дуньке.

— А почему у них деньги не взял?

— Какие? Кто ж на дело с башлями возникает? Они ж не развлекаться, не бухать приперлись, тряхнуть вздумали. Мы им помешали. Так что не обломилось кентам. Но и грузины ни хрена не сняли. Только блядского духа нанюхались! — отмахнулся Егор. И глянув за окно сказал: — Светает. Я похилял. Две ночи не кемарил. Пора… — шагнул в двери и растворился в предрассветных сумерках.

Ни звука удаляющихся шагов, ни дыхания не услышал Сашка. И поневоле удивился фартовому умению появляться и исчезать столь бесшумно, словно тень.

Город еще не знал о поимке грузинской банды. И люди, уходя на работу, плотно закрывали все окна и форточки, спускали с цепи собак.

Этим вечером брошенный в одиночную камеру главарь банды Леван уже давал показания следователю прокуратуры. А через месяц, когда дело было закончено, вызвали в прокуратуру ограбленного фермера. Ему вернули деньги, отнятые Леваном.

— Батюшки светы! Все до копейки! Уж и не мечтал теперь купить комбайн! Выходит, поймали злодеев? Стрелять их надо! Как сорную траву — с поля вон! На что таким средь людей жить? Они весь род человечий испозорили. Нет им места и в тюрьме! А вам — спасибо великое! Знать, Бог нас видит, коль трудовую копейку вернул! Пойду домой. Своих порадую! — шагнул к двери и столкнулся с входившим Потаповым.

— Вот! Видите, прокуратура поймала бандитов! И деньги мои у них отняла! Воротили их нам. А вы — бездельники! Ничего не можете! Зазря хлеб едите! — хотел выйти в двери, но в них появилась Софка. Увидев Потапова, чуть на шею не повисла. Все лицо обслюнявила поцелуями:

— Как же мы тебя любим! Чего ж не зайдешь на огонек, соколик наш! Если б не ты, убил бы всех нас этот Леван со своими бандюгами! Как вовремя ты успел!

Фермер, услышав это, покраснел до макушки. Сконфузился. Не знал, что и сказать теперь. Неловко переступал с ноги на ногу. И воспользовавшись очередным приливом нежности бандерши, сунул деньги за пазуху, шмыгнул в дверь.

Вернули все ценности и бандерше Софке. Та следователя в порыве нежности в своих объятиях чуть не задушила. Забывшись, где находится, пообещала на ночь самую лучшую девочку дать бесплатно. Следователь краснел до пяток от такого предложения. А Софка, вспомнив, что находится в прокуратуре, решила поскорее убраться восвояси.

Потапов знал, что поимка банды и даже полная ее изоляция еще не означают, что чекисты могут спать спокойно.

За два дня до суда над грузинской бандой чекисты узнали, что Леван убит. Кем и когда — пока неизвестно. Но следствие началось.

— Рука нашей доблестной милиции. Кто-то испугался, что на суде главарь назовет сообщника из органов. Видно, ему обещали побег. Может, даже хотели его устроить. Но что-то сорвалось. Потому решили убрать. Не зря на допросах так рьяно отрицал связь с милицией. Те обещали, он надеялся. Конечно, под слово — никого не выдать… А на суде

Левану терять уже было нечего! Но кто этот пособник? Нам еще, чувствую, придется с ним столкнуться, — говорил Потапов Соколову.

Вадим сидел расслабившись. Слушал и курил.

— А как ты думаешь, Вадим? Кто из милицейских мог с бандой стакнуться?

— Практически любой! У них четвертый месяц зарплату не дают… А они и без того — продажные! Я не думаю, не подозреваю, наверняка знаю, кто! Давно за ним слежу. Из виду ни на день не выпускаю. Но он пока на мелочах поймался. Об этом говорить не хочу. Когда подловлю на крупном…

— Думаешь, это он Левана убил? — уточнил Потапов.

— Быков! Я когда-то рассказывал о нем. Ты отмахнулся. А он, между прочим, в органы устроился. И даже при звании…

— Это еще ни о чем не говорит.

— Что ж, ладно! Буду в одиночку его стеречь. Авось повезет когда-нибудь. А пока — пошли к Софке! Глядишь, она по блату устроит нам самых клевых из своих девок!

— Ты что? Свихнулся? В притон? По бабам?

— Ничего особенного! Посмотрим, кого ты своей башкой защищал? Стоили они того иль нет?

— Иди ты!..

— Не кипи! Где, как не в притоне, находим ответы на вопросы? А в Софкином бардаке вся милиция окопалась! У них там второе управление открылось. Негласное пока! А по пьянке, сам знаешь, языки развязываются. Кто-то обязательно проговорится! — предложил Соколов.

— Вышибалам надо подсказать! Они пронюхают. Все доподлинно.

— Сам отказываешься? А зря! Это самая высшая награда для мужика — получить в дар девку на ночь! Может, и мне по дружбе устроишь какую-нибудь за полцены?

— Запросто! Софку! — поддакнул Потапов. Вадим ткнул друга в плечо.