Расплата за жизнь

— За эти месяцы весь кабинет Попова был перебран по бумажке. Каждая записка, все телефонные номера каждый раз проверены. Валентина передала с посыльным на работу все записи и тетради, все блокноты мужа сразу после похорон. Но в них, как ни искали, ничего не нашли. И тогда Максим вспомнил, о черной записной книжке, какую один или два раза видел в руках Попова. Позвонил. И не сдержался. Говорит, что лопнуло терпение. Сдали нервы. Дальше вы все знаете.

— Они снова говорят полуправду, — покачал головой Соколов.

— Я это понимаю. Но единственный, кто знал истину, Петр Попов, уже ни подтвердить, ни отрицать ничего не может. И — самое пренеприятное — у одного из приятелей, у Максима, начались нервные срывы. Психоз. Поначалу я думал, что. влияние одиночной камеры сказалось на человеке. Перевел к Остапу. Но улучшения нет. И Остап сам попросился от Максима в одиночку. Мол, пока сам с ним не свихнулся.

— Играет. Старый прием, — отмахнулся Потапов.

— Не похоже. Но теперь я допрашиваю Остапа. Максим, по–моему, на грани… Я попросил врача обследовать его.

— Истерики закатывать решили?

— Нет, Александр Иванович! Я был в семье Максима. Разговаривал с женой. Умная, порядочная женщина. Правда, об отношениях мужа с Поповым не знает ничего. Говорит, что Максим в последнее время стал вспыльчивым, раздражительным. Видно, из–за рэкетиров. Ведь они пришли ночью в дом Максима. И его семья приняла на себя основной удар.

А он был крутым. Всех избили. Даже шестилетнего пацана — сына Максима. Его жена о том рассказала. Сам промолчал. Их было пятеро. Все вооружены…

— Давайте пожалеем Максима, — съязвил Соколов хмуро.

— Я к тому сказал, что не склонен этот человек к истерике. Не способен на такое.

— Очную ставку будете проводить?

— В ней нет необходимости. Эти люди сказали все… Даже больше, чем я ожидал. Через неделю можно будет передавать дело в суд. Но… Помимо должностных преступлений в их действиях я не нашел ничего. Да, они грозили. Но исполнить угрозу не могли. Это доказано. Они требовали записную книжку и деньги! Свои деньги! За это их судить не будут. Они искали хранителя коллекции и не нашли. Я, может, тоже мечтал найти клад. Но его для меня никто не потерял, — грустно усмехнулся следователь, добавив короткое:

— Заблудились мужики…

… Нет, Тоська не поехала забирать из больницы свекровь. Старый отец, услышав от дочери рассказ, как она встретилась с Кешкой, возмутился не на шутку:

— Что? Тебе велели? А кто он такой, чтобы приказывать? Я ему устрою, злодею! Ишь, облагодетельствовал! Деньги дал детям! А разве он не обязан помогать, раз на свет пустил? Никуда не пойдешь! Нету у тебя свекрухи! Особливо в семье Быковых! Забудь о них навеки! Поняла? Вздумаешь пойти, ноги выдерну из задницы, чтобы нашу семью не позорила! Ту уж не отмыть. Коль отлепилась от них, нечего взад оглядываться! Нету тебе к ним путей–дорог! Заруби себе это на носу! И ты, старая, не подбивай на глупость! Не то не погляжу, что виски белые, вожжами так выхожу, что враз мозги сыщешь!

Тоська никогда не видела своего отца таким рассвирепевшим. Она притихла. Собралась в комок, испуганно икала.

— Срамник! Не только нас, своих детей испозорил! Бандитом стал! На человечьих кровях живет. Гад ползучий! Еще он станет приказывать свезти его старуху домой! А вот ему! — отмерил по локоть и, устыдившись дочери, покраснел до макушки: — Прости меня! Озлился лишку! Но и ты разумей! Чьи указы сполнить собралась? Иль мы уже подохли? Иль своей головы на плечах нет? Ишь, он еще свидеться желает! Я ему, прохвосту, так свижусь, что чертям закажет! Ирод окаянный!

Евдокия тоже мелко крестилась. Она лишь на людях не боялась тихого, покладистого Петровича. Но дома, когда не было рядом детей и чужих, хоть и не бил никогда, но уж если выскажет, случалось, мурашки по спине долго бегали. Боялась баба недовольного слова и взгляда мужа. Опасалась перечить. Вот и теперь целиком с ним согласилась. И Тоське шепнула:

— Не ты ее в больницу увезла, не ты и заберешь. А грозить нам нечего! Мы сами с порохом! Оформляй развод! Меняй фамилию свою и детей на нашу! И забудь антихриста! Недолго ему осталось на свете блукать. Скоро на его шею веревку набросят!

Тоська даже обрадовалась родительским словам и поддержке. Решила никогда больше не возвращаться с работы пешком, а только на автобусе. Куда никогда не решатся войти Быковы.

… Вадим и Александр, занятые срочным делом, совсем забыли, что именно на этот день назначены похороны Иосифа. Собственно, они не собирались примыкать к процессии. Да и помимо их было кому проследить, обезопасить Тимофея и Кольку.

Все дни их отстраняли, оберегали от беды. Оперативники ежедневно сообщали, что обстановка в семье спокойная, никто не приходит, не звонит, не караулит у дома.

— Пусть закончатся похороны, тогда и снимем охрану со спокойным сердцем, — говорил Вадим. И Потапов без споров соглашался с ним.