Расплата

В полдень 11 августа к зданию миссии, где мы работали, подошла толпа китайцев. Они громко кричали, энергично жестикулировали. Пригласив Марию Сергеевну, говорившую по-китайски, мы пытались понять, что же произошло. Оказалось, некоторые китайские жители, увидев, как советский офицер и солдат вели по улице города задержанного Белянушкина — белогвардейца и японского холуя, — решили по своей инициативе помочь нам. И вот где-то схватили и привели к нам двух русских колчаковцев, верно служивших японцам на административных должностях в угольной шахте и притеснявших китайских шахтеров. Эти колчаковцы, приколов красные банты к своим пиджакам, тоже вроде приветствовали наших воинов на улицах города. Китайцы говорили об этом с возмущением, подталкивая к нам задержанных. Их называли китайцы, переводила Мария Сергеевна, «редисками». Дескать, редиска сверху красная, а внутри, если ее раскусить, белая…

Мы записали фамилии и адреса колчаковцев и отпустили их, предложив снять с пиджаков красные банты. А китайских граждан поблагодарили за информацию, пообещав, что со всеми японскими пособниками будет проведено необходимое разбирательство после окончания войны. Китайцы таким разъяснением были вполне удовлетворены и стали расходиться, горячо обсуждая между собой, как мы поняли, свои, возможно, первые, успешно проведенные коллективные выступления против поработителей.

Не успели мы возвратиться в здание, как к нему с шумом подошла новая группа местных жителей. На этот раз два китайца, перебивая друг друга и страшно волнуясь, рассказали нам, что накануне вечером они, эти два жителя Лишучженя, примерно в сорока километрах от своего города были задержаны советскими военными. Те приняли китайцев за переодетых японских солдат, так как они были наголо острижены. На другой день на пункте сбора японских военнопленных, куда этих двух китайцев доставили, советский офицер после беседы отпустил их. И вот, когда они взбирались на попутную автомашину, чтобы домой следовать, увидели среди прибывших военнопленных подполковника Ясудзаву, одетого в форму японского солдата.

Мы сердечно поблагодарили китайцев за эту весьма ценную информацию, заверив их, что незамедлительно примем нужные меры.

Да, это были далёко не редкие случаи, когда китайские жители, выражая свои глубокие чувства уважения и благодарности советским воинам-освободителям, оказывали нам, небольшой группе чекистов, бесценную помощь по вылавливанию замаскировавшихся агентов Лишучженьской японской военной миссии, а также смертников. Тем самым предупредили их преступные акции…

Но что задумал матерый разведчик Ясудзава? Улизнуть от ответственности? Или, совершив побег из плена с нужными для него людьми, провести в нашем тылу какую-нибудь дерзкую операцию?..

У нас не было прямой связи с отделом контрразведки армии, который находился где-то в движении. Между тем о собранных нами материалах надо было срочно докладывать. И вот я двинулся в путь на «виллисе» в поисках косвенной связи с руководством, одновременно нацеливаясь на розыск Ясудзавы. Для этого и прихватил с собой бывшего колчаковского офицера — Ивана Николаевича, лично знавшего японца.

Накануне поездки были приняты и другие немаловажные меры. Мы не имели реальных сил для блокирования и обезвреживания отряда диверсантов поручика Симачкина. Но медлить с этим нельзя было. Поэтому пошли на риск. Решили послать в тот отряд Белянушкина — с его, разумеется, согласия. Белянушкин должен был убедить диверсантов в бесперспективности их подрывных действий. А также, опираясь на верных ему людей, деморализовать и склонить их к тому, чтобы они добровольно в полном составе явились в советскую комендатуру, то есть к нам, чекистам. В случае если Симачкин на это не согласится, то принудить силой оружия… Старшему лейтенанту Тимофееву поручалось задержать беглого кулака из Приморья Терещенко, а также других наиболее опасных преступников…

Часа два разъезжали мы на «виллисе» по тылам наших войск. Кроме шофера и меня в машине трясся на ухабах и бывший колчаковец Иван Николаевич. Наконец разыскали командный пункт 84-й кавдивизии. Здесь я связался по телефону с начальником нашего отделения подполковником Глуховым. Тот одобрил планы и мероприятия моей группы. Предложил докладывать о них ежедневно. Пообещал прислать роту из дивизии охраны тыла для ликвидации отряда Симачкина. Ориентировал на подлежащих розыску агентов — по материалам других опергрупп. И поставил перед нами задачу номер один — обезвредить Ясудзаву.

Мы снова катим на «виллисе» по тревожным фронтовым дорогам. С трудом преодолеваем разрушенные и наспех восстановленные мосты, топкие пади. Несколько раз патрульные посты проверяли наши документы. Особенно придирчиво — у эмигранта-колчаковца Ивана Николаевича. В свою очередь мы тоже требовали для проверки документы у подозрительных лиц. Осматривали пункты сбора военнопленных.