Расплата

Билл постоял несколько секунд на углу, огляделся. Улица изменилась почти до неузнаваемости с того далекого времени, когда его привезли сюда, окровавленного, в бессознательном состоянии. Четверть века назад! Даже тогда этот район, застроенный ветхими, перенаселенными домами, имел жалкий вид. Коренные парижане жили бок о бок с наводнившими эти кварталы беспокойными иммигрантами. Только владельцы разваливавшихся на глазах домов были довольны квартирантами, равнодушными ко всем законам. Иммигрантское население росло, нагнетая напряженность в районе и вытесняя исстари живших здесь французов в новые жилые массивы с низкой квартплатой, которые росли как грибы за окружной дорогой. Парижане презрительно окрестили эти районы «зоной». Переселение в бездушную железобетонную пустыню считалось приемлемой платой за избавление от нежелательных соседей, за исключением случаев, когда иммигранты тоже переселялись туда. Теперь парижане ютились в дешевых домах-башнях, боясь выйти вечером на улицу. Дорог не было, магазинов тоже. Их жгла обида, единственным их компаньоном стал телевизор. Ничего удивительного, что де Медем завоевал их сердца.

Билл прошел несколько кварталов и оказался у дома, где и теперь еще жили Бенгана — прямо над магазинчиком, который Сиди Бею с таким трудом удалось открыть, когда он нищим приехал во Францию. К иссушающей духоте здесь присоединялся грохот строительной техники. В неподвижном воздухе стояла пыль, от нее пощипывало глаза и пересыхал рот. На многих участках улицы дома были полностью снесены, в проломах стен виднелись обрывки дешевых обоев. Экскаваторы вгрызались в землю, роя котлованы глубиной в четыре этажа для гаражей новых домов — защищенные от угонщиков хранилища для машин, снабженные телефонами. И автовладельцы смогут названивать своим секретаршам, сообщать им потрясающую новость, что никто и не пытался добраться до их сокровищ. В оставшихся зданиях еще торговали магазинчики, в которых царили шум и хаос, мануфактурщики, завалившие рулонами тканей огромные прилавки, мясники-мусульмане, оптовые торговцы всяческой снедью. Самый большой магазин, с четырьмя витринами, находился на углу, тротуар перед ним загромождали штабеля мешков и жестяных коробок. Билл протиснулся между ними и вошел в темное помещение.

И улыбнулся, хотя на душе было тяжело. Экзотические товары и специи смотрелись великолепно. В воздухе стоял запах алжирских и марокканских базаров, сладкий пикантный аромат. Билл вдохнул, и его охватило волнение, чистый восторг воспоминаний о тех нескольких неделях весны шестьдесят восьмого…

Он петлял среди знакомых желтых мешков с манной крупой, металлических бочек с оливковым маслом. Надписи на них были так заляпаны, что их невозможно было разобрать. Наконец он подошел к каким-то мужчинам. Один парень вытаскивал мешки из кучи и сбрасывал вниз, а другой грузил их на видавшую виды тележку. Очень короткая стрижка подчеркивала шарообразную форму его головы, на руках, поднимавших и бросавших двадцатикилограммовые мешки, бугрились мускулы.

— Доброе утро. Сиди Бей наверху?

Вопрос был задан из вежливости: вот уже много недель тяжелая болезнь не выпускала Сиди Бея из квартиры. Парень оглядел Билла с нескрываемой враждебностью, потом пожал плечами, дерзко отвернулся и крикнул что-то по-арабски приятелю. Тот, ухмыляясь, продолжал сбрасывать мешки. Билл кинул на него быстрый взгляд, глаза его сверкнули, он громко вздохнул и отвернулся.

Третий мужчина, пожилой, считал мешки и что-то записывал. Словно бросая вызов жаре, на голове у него красовалась каракулевая шапка, а шея обмотана шерстяным шарфом, концы которого были аккуратно засунуты под лацканы коричневой хлопчатобумажной рабочей куртки. Поймав его взгляд, Билл криво улыбнулся. Мужчина посмотрел на молодых грубиянов, а потом раздраженно уставился на Билла, словно не понимая, чего тот хочет.

— Рад видеть вас, Моханд. — Билл сердечно пожал ему руку. — Сиди Бей наверху?

— Да, господин Дюваль, — кивнул Моханд. — Он уже не выходит оттуда. — Его глаза затуманились, казалось, он вот-вот заплачет. — Вы знаете дорогу.

Билл поставил ногу на ступеньку узкой железной лестницы, и в этот момент наверху скрипнула дверь. Он отступил назад. Мгновение спустя по лестнице спустились и молча прошли мимо него трое мрачных мужчин в дешевых костюмах, с маленькими кожаными чемоданчиками. Билл с любопытством посмотрел им вслед и поднялся по лестнице на площадку без окон, освещенную только тусклой лампочкой под керамическим колпаком. Билл деликатно постучал костяшками пальцев в дверь напротив.

— Привет, Кельтум, — мягко проговорил он, протягивая руку.