Распалась связь времён

Она подумала о всех тех деньгах, которые он выиграл за время участия в конкурсе. Одному только Богу известно, сколько уже их поднакопилось за все это время.

— Кроме того, я не люблю ничего постоянного, — продолжал он. Наверное, это я во время войны заразился подобными кочевыми настроениями... Да и до войны наша семья довольно часто переезжала с одного места на другое. Мой отец и мать были в разводе. Что-то во мне в самом деле противится тому, чтобы прочно обосноваться... Тому, что очерчено жесткими рамками одного дома, одной жены, одного ребячьего выводка. Что символизируется шлепанцами и трубкой.

— А что во всем этом плохого? Это означает душевное спокойствие, уверенность в будущем.

— Что-то сомневаюсь. И небезосновательно. Один раз я уже был женат.

— Серьезно? — это признание заинтересовало Джуни. — Когда же это было?

— Много лет тому назад. Еще до войны. Познакомился с девушкой — она работала секретаршей в одной из транспортных фирм. Очень симпатичная девушка. Из семьи поляков. Умная, жизнерадостная. Но по мне — чересчур уж честолюбивая. Ей обязательно нужно было забраться на ту ступеньку социальной лестницы, где она могла бы устраивать приемы гостей в саду. С шашлыками во внутреннем дворике.

— Ничего не усматриваю в этом плохого, — заметила Джуни. — Ведь это так естественно — желание жить, ни в чем не испытывая недостатка.

Джуни позаимствовала этот оборот из «Как в лучших домах на Бульварах» — одного из журналов, который выписывали они с Биллом.

— Ну а я, как уже тебе сказал, оказался бездельником, — пробурчал Рэгл и больше не касался этой темы.

Местность стала холмистой, и улица, по которой они шли, поднималась в гору. Лужайки перед здешними домами отличались куда большими размерами, чем в других районах города, нередко попадались целые террасы, обсаженные цветами. За ними виднелись внушительные особняки, дома богачей. Улицы уже не составляли прямоугольную сетку, а скорее следовали естественному ландшафту местности. Все чаще стали появляться небольшие рощицы. А еще выше, за самой последней улицей — Олимпийским проездом — раскинулся величественный лесной массив.

— Я бы не отказалась перебраться сюда жить, — сказала Джуни.

Здесь несравненно лучше, отметила она про себя, чем в будто сошедших с одного конвейера одноэтажных коробках без фундаментов, с которых срывает крыши в первый же ветреный день. В которых, если забудешь закрыть шланг для подливки, набежавшая за ночь вода затопит весь гараж.

Среди облаков в небе быстро промелькнула какая-то ярко сверкающая точка и исчезла. Через несколько секунд они с Рэглом услышали слабый, едва уловимый отдаленный рокот.

— Реактивный истребитель, — предположила Джуни.

Рэгл остановился посреди тротуара, широко расставив ноги, прикрыл глаза ладонями и, запрокинув голову, стал напряженно вглядываться в небо.

— Ты думаешь, это может быть русский самолет? — озорно спросила Джуни, подтрунивая над ним.

— Хотелось бы знать, что же все-таки это.

— Ты имеешь в виду, что это там Бог затевает?

— Нет. Совсем не Бог. Я имею в виду те штуки, которые время от времени летают у нас над головой.

— Вик вчера вечером рассказывал, как он не мог отыскать шнур выключателя в ванной. Помнишь?

Он кивнул, и они снова стали подниматься в гору.

— Я серьезно над этим задумалась. Раньше я на подобные случаи никогда не обращала внимания.

— И правильно делала, — заметил Рэгл.

— Но один такой случай я до сих пор помню. Как-то я вышла на улицу, чтобы подмести тротуар. Вдруг слышу, как внутри дома зазвенел телефон. Это было примерно год тому назад. Нужно еще сказать, что я тогда дожидалась одного важного для меня звонка...

Позвонить должен был парень, с которым она встречалась, еще учась в школе, но Джуни решила не включать в свой рассказ эту деталь.

— Так вот, я бросаю метлу и стремглав мчусь в дом. Ты не помнишь случайно, сколько ступенек ведут наверх к нашему крыльцу?

— Две, — ответил Рэгл, теперь уже явно заинтересовавшись рассказом Джуни.

— А я пыталась взбежать по трем ступенькам! Я хочу сказать, я решила, что их на одну больше. Нет, я что-то не то говорю. Я не решила, я точно знала, была абсолютно уверена в том, что нужно подняться на три ступеньки.

— Ты хочешь сказать, что ты, подсознательно была уверена в том, что ступенек три, а не две?

— Вот именно.

— И поэтому упала?

— Нет, — возразила Джуни. — Это не совсем то, когда их три, а ты считаешь, что только две. Тогда ты просто спотыкаешься о третью, падаешь лицом вперед и в худшем случае ломаешь зуб. А вот когда их две, а ты считаешь, что три — появляется какое-то жуткое ощущение. Ты пытаешься подняться на несуществующую ступеньку. Твоя нога опускается — и бац! Не больно, просто — ну, как если пытаться стать на нечто такое, чего на самом деле не оказалось.

Она замолчала. Когда она пыталась объяснить что-нибудь замысловатое, отвлеченное, то всегда безнадежно запутывалась.

— М-да, — только и произнес Рэгл.

— Как раз вот это Вик и имел в виду, верно?

— М-да, — повторил Рэгл, и она решила больше уже не распространяться по данному вопросу.

Он, похоже, был не в настроении обсуждать его.