Распахни врата полуночи

— Уж не в доме ли, носящем имя Пепиты? — вдруг усмехнулся парень и, поставив локти на стол, подпер кулаками подбородок. На лице его отражалось любопытство, похожее на любопытство школьника, предвкушающего демонстрацию занятного опыта.

— Да. В том самом. А что?

Рауль вновь усмехнулся и покачал головой:

— Так я и подумал. И как? Не страшно?

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась я.

— Говорят, что в доме иногда появляется призрак одной из его хозяек. Аны Марии. Сказки, конечно. Какие призраки — в наше время! — рассмеялся Рауль.

Мне же, если честно, стало не по себе.

— Как я уже сказал, история началась несколькими годами раньше гражданской войны и связана она с семьей владельца фабрики — Луиса Сербера. Эта семья обладала достаточными средствами: фабрика стекла, построенная в конце девятнадцатого столетия еще отцом Луиса, в начале двадцатого века приносила хороший доход. У Луиса было два сына — младший Рамон и старший Хайме. Братья между собой отлично ладили, тем более что разница в возрасте между ними казалась незначительной, год или два, так что росли они практически как близнецы. Но когда братьям исполнилось по двадцать с чем-то лет, между ними пробежала кошка. Вернее, женщина — с кошачьими глазами.

Я невольно улыбнулась, услышав «песенное» сравнение, на какой-то момент мне показалось, будто Рауль пересказывает не легенду, а собственную песню.

— В дом Сербера на работу помощницей по хозяйству поступила молодая девушка, приехавшая из Галисии. Попасть в состоятельную семью было не так просто, но девушка пришла по рекомендации своей тетки, проживающей в этом поселке и хорошо знавшей Сербера. Девушку звали Аной Марией. Была она молода и очень красива.

«Я знаю!» — чуть не вырвалось у меня.

Я видела ее и в своих снах-видениях, и на фотографии на выставке в библиотеке.

— В общем, история банальна: оба брата влюбились в девушку. Естественно, родители воспротивились тому, чтобы дети выбрали бедную невесту, но оба брата были так увлечены Аной Марией, что и слушать не хотели никакие доводы. Отношения между братьями тоже ухудшились, став соперническими. Отец молодых людей, видя, что уговорами не поможешь, прибегнул к угрозе: заявил, что лишит наследства того сына, который женится на Ане Марии.

— Бедная девушка, — вырвалось у меня. — Представляю, что она перенесла.

— Мне представить сложнее, — пошутил Рауль с улыбкой. — Я не был на ее месте. Отцовская угроза подействовала лишь на одного брата — старшего. А младший, Рамон, оказался упрямым. Или просто любил девушку так, что ради нее пошел на разрыв с семьей. К слову, Ана Мария из двоих братьев тоже выбрала Рамона, так что их чувство оказалось взаимным. Рамон женился на бесприданнице, а его отец исполнил угрозу: выгнал сына с женой из дома и лишил наследства.

— Жестоко! А что же мать не вмешалась? — возмутилась я.

— Может, и вмешалась, но не нашла слов, чтобы образумить мужа. Или просто не пожелала идти против него. Рамона с Аной Марией приютила старая няня братьев, Пепа — в том самом доме, в котором ты остановилась. Через год она умерла и, так как собственных детей у нее не было, оставила дом Рамону. Через несколько лет у молодых родился сын. Но тут грянула трагедия. Говорят, что Ана Мария изменила мужу с его старшим братом-фабрикантом, с Хайме. И когда обманутый Рамон об этом узнал, он в ярости зарезал и жену, и брата — прямо на фабрике, где застал их вместе. Потом сам Рамон исчез. Как говорили, примкнул к республиканцам. Ребенок, сын, тоже пропал, и больше о нем не слышали. Погиб ли он, был ли отправлен в более безопасные страны вместе с другими детьми войны в тот период, когда Республика пала, — не знаю.

— Я слышала от соседей, что Рамон прожил в доме, носящем имя его няньки, где-то до восьмидесятых годов.

— Да, он вернулся — после долгого отсутствия. Побывал на войне, потом, как говорят, и в тюрьме, затем вернулся, женился и прожил в поселке еще много лет. Вот такая история. Как я уже упоминал, моя мать знает больше, можно спросить у нее.

— Да, спасибо. Мне бы хотелось узнать о семье Сербера. Не знаю, совпадение или нет, но мама написала, что фамилия моего настоящего отца была Сербера.

— Ого! — удивленно воскликнул Рауль.

— А мой дед, по словам мамы, был родом из этого поселка.

— Стоп! — хлопнул ладонями по столу Рауль, так, что столик покачнулся. — Думаешь, тот пропавший ребенок Рамона и Аны Марии — твой дед?

— Это не доказано, — усмехнулась я. — Просто предположение. Вот я и хочу выяснить все, что смогу.

— Ладно, постараюсь тебе помочь. Говоришь, что остановилась в доме Пепиты?

— Да.

— Найду тебя. Кстати, видела объявление, что в библиотеке проходит выставка старых фотографий? Может, тебе пригодится.

— Видела, — улыбнулась я. — Обратила внимание на снимок Аны Марии, очень красивая девушка.

— А, это моя мать фотографию принесла.

— Твоя мама?! — Настала моя очередь удивляться. — Надо же… Не зная, с чего начать, я думала разыскать Пилар Морено Гомес, чтобы расспросить ее о снимке.

— Мир — это платок, — рассмеялся Рауль.

— Мы, русские, говорим, что «мир тесен». Но смысл тот же.