РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма»

Есть, конечно, и существенные различия. Общность народов, объединенных в Советский Союз, складывалась на протяжении многих веков и, естественно, была в силу этого более органичной с точки зрения экономических, политических и даже культурно-этнических связей. Югославия – это сравнительно новое образование, возникшее в результате первой мировой войны, хотя разнообразные связи между народами этой страны существовали и раньше. В общем, если оставить в стороне масштабы (территорию, численность населения), то, пожалуй, в мире не было более схожих между собой стран, чем СССР и СФРЮ. Советское руководство, проводя линию на обновление и укрепление своего союзного государства, просто не могло проводить иную политику в отношении другого, но очень сходного с ним многонационального государства.

К сожалению, в последующие годы развитие событий в Югославии пошло в направлении все большей дезинтеграции страны и распада федерации. И что особенно прискорбно, оно привело к жестокой междоусобной войне с огромными для мирного времени людскими потерями и материальным ущербом. Трудно оценить последствия глубоких травм, нанесенных национальному самосознанию народов, перспективам их отношений в будущем, а ведь им жить вместе бок о бок вечно. Это подлинная трагедия для югославянских народов.

Распад югославской федерации вместе с некоторыми другими проблемами вновь сделал Балканы пороховой бочкой Европы, увеличил угрозу срыва общеевропейского процесса, возникновения широкомасштабной войны.

В чем же причины такого развития событий? Почему они приобрели столь острый, можно сказать обвальный, характер? Позволю себе, не претендуя на сколько-нибудь полный и законченный анализ, высказать некоторые суждения на сей счет.

Объяснение, на мой взгляд, надо искать прежде всего в процессах внутреннего развития Югославии. Главное состоит в том, что влияние интеграционных факторов, потенциал которых был накоплен в предшествующий период и о которых говорилось в начале главы, постепенно ослабевало. Самоуправленческая система начала все больше давать крупные сбои. В свое время, когда в социалистическом мире господствовал тоталитаризм, она стала крупным шагом вперед в социалистическом обновлении, привлекала своей прогрессивностью, но в дальнейшем утратила черты оригинальности и уникальности. Степень демократичности югославской системы оказалась явно недостаточной. Во многих отношениях она была показной, декоративной, не затронула глубоко отношений собственности, не обеспечила преодоления отчуждения людей от производства, не создала у них сильно действующую систему стимулов. С одной стороны, она воспроизвела всевластие бюрократии, этатистские тенденции в управлении производством и распределением, а с другой – привела к ослаблению действительно необходимых функций централизованного управления, бюджета и т. д.

Самоуправленческая система оказалась не в состоянии преодолеть или даже смягчить социально-экономические различия между республиками. Собственно, такая задача противоречила основным ее принципам. Разрыв в экономическом развитии, в уровне жизни населения не только не сокращался, а, наоборот, увеличивался и достиг, пожалуй, предельно возможного для единого государства масштаба. Так, величина валового национального продукта, приходившаяся на душу населения в Словении, была больше, чем в автономной области Косово в 1950 году, в 3,2 раза, а в 1980 году – уже в 7 раз.

Эти различия стали особенно нетерпимыми в условиях нарастания общеюгославских экономических трудностей. На Югославии чрезвычайно болезненно сказалось ухудшение конъюнктуры мирового рынка. Стали обременительными внешний долг, превысивший 20 млрд. долл., инфляция, огромная безработица, вынужденная эмиграция и т. д. Экономические трудности подтолкнули антифедералистские настроения в более развитых республиках (Словения, Хорватия), для которых федерация стала казаться тяжелой обузой.

Партия, исповедовавшая самоуправленческую идеологию, постепенно стала утрачивать свое влияние в обществе. Ее обновление на демократических принципах приобрело по преимуществу формальный характер, затронуло лишь внешние, «архитектурные» формы (ротация руководителей, сокращение аппарата и т. д.), но не коснулось политического всевластия и системы идеологического диктата.

Не случайно стали все громче звучать протесты против однопартийной системы, призывы к идеологическому и политическому плюрализму. Официальной социалистической идеологии все более весомо стали противостоять национальные и культурно-религиозные ценности, проистекавшие из своеобразия исторических судеб каждого из народов Югославии. Наслаиваясь на экономические противоречия, они стали выходить на первый план, рассматриваться как якорь спасения, порождая бурный рост сепаратистских настроений.