Распад

— Ну, она сначала едва говорила, — сказал Норман. — Я подразумеваю, ты мог едва слышать ее сначала, она так волновалась, что почти шептала, но как только толпа начала вопить, она действительно взяла себя в руки и отлично справилась… Послушай, Оскар, когда полицейские арестовали меня, я потерял голову. Я сказал им многое. В значительной степени — все. Мне жаль.

— Действительно, — сказал Оскар.

— Да, я сказал им, почему ты послал меня туда. Поскольку мы знали по анализу профилей, кто, вероятно, будет устраивать пакости, и что, вероятно, это зоб будет Скопелитис. Так что я за ним наблюдал и прикрывал ее. Я сидел прямо позади него в пятом ряду. … Каждый раз, как он собирался встать, чтобы выступить, я его отвлекал. Я попросил, чтобы он объяснил мне какой-то термин, потом я заставил его снять шляпу, спросил его, где комната отдыха…

— Все это совершенно законное поведение, — сказал Оскар.

— Наконец он закричал на меня, чтобы я отвязался.

— Ты прекратил обращаться к доктору Скопелитису, когда он попросил тебя остановиться?

— Ну, я начал есть картофельные чипсы. Вкусные и хрустящие. — Норман слабо улыбнулся. — А он был в замешательстве и пробовал найти подходящие реплики в лэптопе. И я заглянул туда — знаешь, он имел целый список подготовленных заранее фраз. Но она к тому времени уже прорвалась через материал, и они захлопали и приветствовали ее, даже… Многие даже смеялись. И Скопелитис наконец вскочил и завопил какую-то несусветную чушь относительно того, как это она смеет и все такое. И они закричали и заткнули ему рот. Так что он вышел с заседания в большом гневе. И я последовал за ним.

— Зачем?

— Главным образом, чтобы отвлечь его. Я действительно наслаждался.

— Ах вот оно что.

— Ну, я же студент колледжа, а он похож на профессора, с которым я имел однажды дело, это был тип, которого я просто не выносил. Но как только он вышел из зала, быстро куда-то побежал. Вот тут я понял, что он замышляет что-то плохое. Так что я побежал за ним и увидел, как он проделывает трюк с пожарной тревогой.

Оскар снял шляпу и положил ее на стол.

— Ты утверждаешь, что можешь засвидетельствовать это?

— Черт возьми, да! Так я и сказал ему. Я добрался до него и сказал: «Слушай, Скопелитис, как ты мог пойти на такой грязный трюк? Это не профессионально».

— И?

— Он начал врать мне в лицо, уверяя, что он ни при чем. Тогда я сказал: «Послушай, я видел, что ты сделал это». А он впал в панику и бросился бежать. И я опять побежал за ним. Люди набились в залы из-за пожарной тревоги. Все пришли в возбуждение. Я пытался остановить его. Мы подрались. Ну, я намного сильнее его, я ударил его кулаком и разбил его очки. Он опять бегом, а я за ним по ступенькам вниз, тут у него пошла из носа кровь и люди стали кричать, чтобы мы остановились. Я, конечно, вышел из себя.

Оскар вздохнул.

— Норман, ты уволен. Норман печально кивнул.

— Я?

— Это неприемлемое поведение, Норман. Люди в моей команде — политические оперативные работники. Ты не бунтующий бродяга. Ты не можешь избивать людей.

— А что я должен был делать?

— Ты должен был проинформировать полицию, что ты видел доктора Скопелитиса, совершающего преступление. С НИМ ВСЕ КОНЧЕНО! ХОРОШАЯ РАБОТА! ПЛОХО, ЧТО Я ДОЛЖЕН ТЕБЯ ТЕПЕРЬ УВОЛИТЬ.

— Ты действительно уволишь меня, Оскар?

— Да, Норман, ты уволен. Я схожу в клинику и принесу извинения доктору Скопелитису лично. Надеюсь, что смогу убедить его взять назад обвинения против тебя. Тогда я отошлю тебя домой в Кембридж.

Оскар посетил Скопелитиса в клинике Коллаборатория. Он принес цветы: символический букет из желтых гвоздик и салата. У Скопелитиса была отдельная палата, и в тот момент, когда внезапно прибыл Оскар, он торопливо ложился в кровать. Вокруг глаза у него расплылся черный синяк, а нос был плотно перевязан.

— Я надеюсь, вы не слишком сильно пострадали, доктор Скопелитис. Позвольте мне позвонить медсестре, чтобы она принесла вазу.

— Не думаю, что это необходимо, — прогундосил Скопелитис.

— О, но я настаиваю, — сказал Оскар.

Он утомительно долго вызывал медсестру, принимал ее поздравления по поводу цветов, обменивался ничего не значащими замечаниями о воде и необходимом солнечном свете, тщательно следя за растущим дискомфортом, который испытывал пациент. Тревога перешла у Скопелитиса в открытую панику, когда он заметил Кевина в его инвалидном кресле, дежурившего снаружи у дверей палаты.

— Мы можем что-нибудь сделать, чтобы помочь вашему выздоровлению? Вам не нужна лампа посветлее, чтобы легче было читать?

— Прекратите, — сказал Скопелитис. — Я этого не выношу!

— Прошу прощения.

— Послушайте, я знаю точно, зачем вы пришли. Так что давайте покороче. Вы хотите, чтобы я забрал обвинения против мальчишки. Он напал на меня. Хорошо, я заберу иск, но при одном условии: он должен прекратить распространять лживые наветы против меня.

— Какие наветы?