Распад

— Я следил за осадой базы, — сказал Оскар. — Меня поразил столь быстрый поворот событий.

— Но я там был, — продолжал настаивать сенатор. — Я мог бы им помочь. Я мог бы строить баррикады. Я мог бы принести им генераторы… Но когда пошел газ, они все сошли с ума. Вот что меня убивает. Это вовсе не была игра. Мы не игроки. Мы все сошли сума.

В комнате повисла тяжелая тишина.

— Он почти не отходил от экрана, следил за событиями, — прошептала имиджмейкер. — Он и вправду, можно сказать, был там. — Внезапно ее глаза наполнились слезами. — Пойду найду шляпу, — пробормотала она и выбежала из комнаты.

Привезли столик, накрытый на двоих. Знаменитый устричный суп дымился на нем.

Оскар подвинул поближе невесомое реагирующее кресло и машинальными движениями расстелил льняную салфетку.

— Эл, но это не поражение. Это просто временное отступление. У нас есть еще шесть недель до принятия присяги в Сенате.

— Как много хороших людей лишилось крова! Невозможно поверить, что наше правительство было настолько цинично, что оставило солдат в руках тех, кто отравил их газом! — Бамбакиас махнул рукой в сторону мигающего экрана. — Я видел, как он все это провернул. Этот Хью. Как будто он их спасает. Этот сукин сын в глазах общественного мнения является их благодетелем!

— Ну, это отвратительный инцидент, но, по крайней мере, никаких смертельных исходов. Мы должны сейчас думать не об этом. Мы должны думать о завтрашнем дне. — Оскар взял сверкающую ложку и зачерпнул из тарелки устричного супа. Нарочито медленно поднес ложку ко рту и попробовал. Устричный суп был превосходен.

— Подожди, — обратился он к Грете, которая и не придвигалась к столу. — Что-то не так. — Он выпрямился на кресле. — Элкотт, что случилось с поваром? Суп из консервной банки.

Бамбакиас нахмурился.

— Что?

— Это не устричный суп!

— Это он. Должен быть устричный суп.

— Попробуйте сами, — предложил Оскар.

Грета кивнула в знак согласия, которое не потребовалось, так как сенатор уже встал с кровати и схватил ее ложку. Он попробовал еду.

— Какой-то металлический привкус! — подзуживал Оскар.

Бамбакиас съел еще две ложки.

— Чушь! — проворчал он. — Прекрасный суп! Грета с Оскаром затихли, наблюдая за ним. Потом

Грета пробормотала:

— Пойду принесу еще один стул. — И быстро удалилась из комнаты.

Бамбакиас устроился на кресле, с которого встала Грета, и быстро проглотил половину гущи с устрицами. В комнату вернулась женщина-имиджмейкер, принесшая шляпу и плащ сенатора. Бамбакиас не обратил на нее никакого внимания, с видимым усердием налегая на суп. Руки его дрожали, он едва справлялся с ложкой.

— Я бы не отказался от молочного коктейля, — подначил Оскар. — Помните, мы любили его пить во время предвыборной кампании?

— Хорошая мысль, — отрешенно заметил Бамбакиас.

Он поднял голову и заговорил, обращаясь, по-видимому, в пространство.

— Вине, два молочных коктейля.

— А Сосик не показывал вам последние опросы общественного мнения? Вы получили больше поддержки, чем мы даже рассчитывали.

— Нет! Вы оба ошибаетесь! Я потерпел полное поражение. Я спровоцировал такой скандал, еще даже не приняв присягу. И теперь я такой же преступник, как и все остальные. У меня нет выбора — мне теперь придется подыгрывать им, как они потребуют. Весь Сенат — сборище нахлебников.

— Почему вы так говорите? — спросил Оскар.

Бамбакиас тяжело сглотнул и поднял вверх палец.

— В нашей стране существует шестнадцать политических партий. Невозможно управлять страной, когда она столь раздроблена в политическом смысле. И эти партии — всего лишь графический интерфейс, отражающий реально царящий в стране хаос. Наша система образования уже: развалилась, наше здравоохранение в таком состоянии, что всем заправляют отдельные клики, торгующие органами. У нас в стране — Чрезвычайное положение!

— Вы не сказали мне ничего нового, — возразил Оскар. Он наклонился над столиком и с завистью поглядел на тарелку с супом.

— Вы уверены, что сможете это доесть? Бамбакиас наклонился над тарелкой, заслоняя ее от Оскара.

— Конечно, никаких проблем! — Оскар повысил голос, чтобы его услышали через скрытые микрофоны. — Винсент, поторопись с коктейлями! И принеси нам еще порцию супа. Захвати булочки.

— Не хочу этих проклятых булочек! — проворчал Бамбакиас. Глаза его увлажнились, а лицо раскраснелось. — Наше невнимание к здоровью само нездорово, — прочавкал он, уплетая суп. — У нас неконвертируемая валюта, в стране экономический упадок. У нас природные катаклизмы. Отравленная окружающая среда. Статистика рождаемости падает. Повышается статистика смертности. Это ужасно. Это действительно ужасно. Все безнадежно, все кончено!

— Винсент, принеси чего-нибудь посерьезнее. Быстро! Принеси терияки. Захвати каких-нибудь тостов.

— Куда тебе столько? — удивился Бамбакиас.

— Элкотт, вы меня смущаете. Я обещал доктору Пеннингер хороший обед, а вы сели и съели ее угощение!

Бамбакиас вытаращился на пустую тарелку из-под устричного супа.

— О боже…

— Элкотт, я все улажу. От вас требуется только сидеть здесь и принять вашу гостью, как добропорядочного федерального демократа.