Распад

— Мы просто не смогли заставить их всерьез отнестись к фактам. Хотя мы добились максимума, на который были способны — подняли на ноги всю прессу, сделали все, только что не отправились сами на эту базу и не осадили ее. Хью просто сумел опередить нас. А Элкотт все еще не дал присягу! И даже после его присяги мы все равно будем вынуждены иметь дело с проклятыми чрезвычайными комитетами. Не говоря уже о тайной оппозиции. Кроме того, федеральное правительство сейчас попросту проигрывает… Это ужасно, Оскар, все это действительно ужасно!

— Я сегодня уезжаю в Бостон. Мы что-нибудь придумаем. Голодовка позади, но, честно говоря, мне эта идея с самого начала не слишком нравилась. Не беспокойся. Просто сосредоточься на том, чтобы вновь окрепнуть, набраться сил. Еще ничего не проиграно.

Она с благодарностью взглянула на него. Он продолжал просматривать другие передачи, пока она расправлялась с сэндвичем.

Наконец Лорена отставила тарелку и откинулась на спинку желтого кресла, ее глаза теперь блестели от удовольствия.

— Оскар, а как прошла твоя первая встреча в Комитете? Я даже не спросила. Ты наверняка постарался быть неотразимым?

— О, господи, нет, конечно! Они терпеть не могут блестящих выступлений, им это не по душе. Я долго и нудно пересказывал факты, пока они не устали и не отключились. Потом мой начальник заставил их всех проголосовать «за». Сначала я просил его сделать семимильный шаг вперед, он же согласился уступить лишь пядь. Однако эта пядь и была тем, что мне нужно было в первую очередь. Так что, можно считать, все прошло очень успешно. У меня почти развязаны руки.

Она рассмеялась.

— Ты ужасный человек, Оскар!

— Нет необходимости блистать, если это не улучшает ситуации. Сенатор предпринял блестящий шаг с этой голодовкой, но теперь Элкотту придется научиться вести себя более тупо. Романтические люди блистательны, артисты блистают. Политики умеют извлекать выгоду из тупости.

Лорена задумчиво кивнула.

— Уверена, что ты прав. Будь поласковей с Элкоттом, ладно? Ты ведь понимаешь его. Ты всегда мог говорить с ним разумно. Ты сможешь подбодрить его теперь. Он совершенно разбит.

— А ты, Лорена, ты не чувствуешь себя подавленной?

— Нет, я в порядке, я по горло сыта этими диетическими таблетками. Но Элкотт, он же совсем другой! Он все воспринимает очень серьезно. Он впал в депрессию. Я не могу быть рядом с ним сейчас. Когда он в депрессии, он начинает вести себя по-идиотски в смысле секса.

Оскар внимательно слушал, не говоря ни слова.

— Было очень неосмотрительно со стороны Леона Сосика позволить Элкотту начать голодовку. У Элкотта тысячи разных идей, но на то и существует глава администрации, чтобы не позволить ему делать всякие глупости. И Оскар, если ты возьмешь с собой эту сладенькую Мойру обратно в Бостон, где меня не будет, чтобы за ней присмотреть, то ты тоже сделаешь глупость.

Оскар прекрасно знал Бостон, так как во время выборов в муниципальный совет изъездил улицы города вдоль и поперек. Бостон был здоровый, культурный и здравомыслящий город, если сравнивать его с другими американскими городами. Бостону было чем гордиться. Отлично функционирующий финансовый квартал.

Тихие образцовые зеленые парки. Настоящие серьезные музеи, организованные и поддерживаемые людьми, не желавшими утратить связь с прошлым. Скульптуры, насчитывающие по несколько сотен лет. Работающий и приносящий доход театр. Рестораны, куда не пускают, если ты не одет соответствующим образом. Настоящие жилые кварталы с действующими барами.

Конечно, в Бостоне имелись и менее приятные места: Боевая зона, полузатопленная дамба… но всегда, возвращаясь, домой, Оскар испытывал искреннее удовольствие. Он никогда не скучал по великолепию Лос-Анджелеса. Что касается бедного старого Вашингтона, то тот соединял в себе тусклость Брюсселя с суетливостью Мехико. О Восточном Техасе и говорить нечего, Оскар с содроганием думал о том, что ему придется туда опять вернуться.

— Мне будет не хватать нашего автобуса, — сказал Оскар. — У меня чувство, словно я что-то теряю. Будто я теряю целую группу камней в го.

— Разве ты не можешь купить себе собственный автобус? — спросила Мойра, поправляя стильный воротник пальто наманикюренными пальцами.

— Конечно могу, если они вытащат из него всю эту электронику ручной работы, — ответил Оскар. — Но вряд ли это произойдет. Кроме того, я потерял старину Джимми.

— Вот уж невелика потеря. Джимми — неудачник. Никому не нужный тип… Да таких Джимми в мире миллиарды.

— Да, потому он так и важен для меня.

Мойра пожала плечами и презрительно фыркнула.

— Я слишком много времени провела в твоем обществе, Оскар. И мне надоело жить под твоим присмотром. Я не могу понять, зачем тебе хочется заставить меня чувствовать себя виноватой.

Оскар не хотел дать ей спровоцировать его. Они вышли из автобуса в квартале федеральных демократов и мирно шли по зимней улице в сторону его городского дома в Бэк-Бэй, и он радовался про себя такой прогулке.