Расология

Далее методами исторической этнографии Богданов доказывает, что колонизация Сибири в принципе не могла оказать на русский народ пагубного влияния. Расовое смешение прежде всего не могло иметь места по причине разницы пропорций этносов, приходивших в соприкосновение, а также из-за кардинального различия в их биологической стратегии выживания. С началом колонизации огромные массы расовооднородного русского населения хлынули на территории, заселенные разноплеменными аборигенами, не имевшими ни расовой, ни политической консолидации. Численный перевес, скоординированность действий, агрессивность отличали действия русских. Вырезая местное мужское население и овладевая туземными женщинами, русские колонизаторы, прокатываясь волна за волной по бескрайним просторам Евразии, неизбежно увеличивали процент нордической крови в местном населении от поколения к поколению, в точном соответствии с законами Менделя. Административная и судебная системы во вновь колонизируемых областях, сам характер хозяйственной деятельности, а также русская православная церковь многократно усиливали процесс русификации коренного населения, причем не столько в культурном отношении, сколько именно в антропологическом. Миф о «мирном освоении Сибири» — позднее изобретение коммунистической пропаганды. Перечень племен, исчезнувших с лица земли всего за двести-триста лет русской экспансии, весьма внушителен. Ни одно либерально-демократическое измышление не в силах изменить принципы борьбы за существование. Русские летописи, путевые заметки купцов, офицеров и просто «лихих людей» хранят свидетельства того, что отдельные племена добровольно отдавали молодых женщин плодородного возраста, едва завидев белых завоевателей.

Влияя на чужую кровь, русские колонизаторы при этом берегли свою, так как их женщины и дети оставались в метрополии. Несколько веков такого «интернационального миролюбия» смыли почти все остатки расово-этнической самобытности автохтонов с гигантских территорий. «Государев человек», купец и православный священник великолепно дополняли друг друга, координируя действия военных отрядов, экономических факторий и церкви, что позволяло держать под контролем местное разрозненное население. Кстати, завоз водки и табака к монголоидным племенам Сибири, для коих они губительны, был санкционирован именно православным духовенством. Использование коренного населения, более слабого телосложения, на рудниках, копях и во время навигации на северных реках также подрывало его расовые силы в противостоянии с русскими. Кроме того, исконная русская мораль была цементирующим фактором, делавшим стремительную ассимиляцию населения Сибири необратимой. А. П. Богданов продолжает:

«Может быть, многие и женились на туземках и делались оседлыми, но большинство первобытных колонизаторов было не таково. Это был народ торговый, воинственный, промышленный, заботившийся зашибить копейку и затем устроить себя по своему, сообразно созданному себе собственному идеалу благополучия. А этот идеал у русского человека вовсе не таков, чтобы легко скрутить свою жизнь с какою-либо „поганью“, как и теперь еще сплошь и рядом честит русский человек иноверца. Он будет с ним вести дела, будет с ним ласков и дружелюбен, войдет с ним в приязнь во всем, кроме того, чтобы породниться, чтобы ввести в свою семью инородческий элемент. На это простые русские люди и теперь еще крепки, и когда дело коснется до семьи, до укоренения своего дома, тут у него является своего рода аристократизм. Часто поселяне различных племен живут по соседству, но браки между ними редки, хотя романы часты, но романы односторонние: русских ловеласов с инородческими камеями, но не наоборот».

Наконец, Богданов делает и следующие весьма важные выводы относительно полоролевого участия в расовом смешении: «Женщина, сравнительно более высокого развития, более высокой расы, редко снизойдет до представителя расы, считаемой ею за ниже стоящую. Помеси европеек с неграми крайне редки и принадлежат к случайным, можно сказать эксцентричным явлениям, но негритянки и мулатки падки до европейцев».

Чем «ниже» раса, тем распущеннее ее женщины, что объясняется и современными данными эволюционной теории пола и биологии поведения. Они просто воруют таким образом у «высших» рас не достающие гены.

Чувство собственного достоинства в сфере секса — это индикатор биологической самоценности.

Русский этнограф граф А. С. Уваров в этой связи, основываясь на личных впечатлениях, например, крайне негативно высказывался о слабости нравов мордовских женщин.