Расмус, Понтус и Глупыш

- Здесь просто тьма египетская, - шепчет Альфредо.

И верно! Длинным, узким, темным коридором ведет их Расмус.

- Но скоро будет светлее, - в утешение обещает он.

Эрнст сдавливает его запястье:

- Тише… не болтай… где у тебя серебро?

Коридор заканчивается другой дверью.

- Там, внутри, - говорит Расмус. - Отпусти меня, чтоб я открыл дверь!

И он открывает дверь.

Ну, не удивителен ли переход от тьмы к свету?

Здесь внезапно становится так удивительно-преудивительно светло, а на столе выставлено все великолепное-превеликолепное серебро, которое сверкает в лучах утреннего солнца. А совсем рядом - человек в форменном мундире, и он так приветливо улыбается!

- Зачем же, ради Бога, с черного хода, - говорит он. - Но все равно добро пожаловать. Добро пожаловать в полицейский участок Вестанвика!

А затем сразу же случается столько всего!

- Держи его, Патрик! - кричит старший полицейский. - Он выпрыгнет в окно.

Эрнст был уже на полпути к открытому окну, и Расмус с удивлением увидел, как его папа, словно тигр, прыгнул наперерез вору и в последний миг помешал Эрнсту выскочить в окно.

Но есть еще один человек, который хочет удрать.

Молча и решительно бежит Альфредо к зеленой двери, в которую вошел, но там уже стоит пара дюжих полицейских, которые безжалостно загоняют его обратно, в кабинет дежурного.

- Полицейский ушасток, дорогая мамошка, - бормочет он, - я шеловек коншеный…

Но он добровольно протянул руки и не противился, когда старший полицейский надевал ему наручники.

- Ну што ж, если ты арестован, знашит - арестован, - так всегда говорила моя мамошка…

- Но кое-чему она забыла тебя научить в тот самый момент, когда ты пошел в начальную школу, - пробормотал Расмус.

Альфредо бросил на него мрачный взгляд:

- Да, я нашинаю в это верить. Ей бы наушить меня никогда не красть, не пристрелив сперва всех, кто хочет взглянуть на меня одним глазком.

Он ударил себя по лбу обеими руками!

- «Объединенное акционерное общество «Металлолом»!… Ах, я шеловек коншеный!

- Вини в этом самого себя, - хмуро сказал Расмус. - Могли бы отдать Глупыша, как обещали!

«Воры - точно дураки, - думал Расмус. - Вот бы сказать им то, что говорит всегда магистр Фрёберг: «Шевелите мозгами, будете лучше думать!» Если уж ты вор, нечего так глупо, как баран, тащиться в полицейский участок. Нет, воры не думают, вот в чем их ошибка. Может, потому, что Альфредо никогда хорошенько не думал, он так мало беспокоился о том, что с ним будет. Он, бывает, побеспокоится немножко об этом и тогда жутко злится. Но потом он словно все забывает, точь-в-точь как маленькие дети. Противно, когда огромные, толстые дядьки ведут себя как маленькие дети; и никогда не знаешь, что они могут выкинуть. Магистр Фрёберг обычно говорит, что много бед на свете происходит оттого, что часть людей продолжает оставаться маленькими детьми, хотя внешне это и незаметно. Вернее, он имеет в виду таких, как Альфредо. А вообще-то и Эрнст тоже такой. Он, верно, тоже маленький ребенок, хотя и в другом роде. Поэтому-то он здесь, и опускает глаза, и дрожит всем телом, и вообще ему худо.

- Как быстро ты скис, Эрнст! - сказал Альфредо. - Что - манжеты жмут?

Эрнст посмотрел на него.

- Заткнись! - сказал он.

Но потом и для Эрнста и для Альфредо нашлось кое-что другое для обозрения. Из кабинета старшего полицейского выскочил маленький песик, песик, который увидел своего хозяина и поэтому лаял, и вилял хвостом, и ужасно радовался.

Альфредо застонал:

- Эрнст, мы ведь запирали эту животину в погребе, а может, мы не заперли ее? Дорогая мамошка, этот пес, должно быть, призрак!

Расмус взял на руки песика-призрака, и тот лизнул его в лицо.

- Патрик, - сказал СП, - надо их обыскать, а потом, пожалуй, запустим их в камеру к Берте.

Альфредо так и подскочил:

- Берта здесь? Вы арестовали милую бедняжку Берту?

Старший полицейский кивнул, и Альфредо решительно повернулся к нему:

- Запомните, если вы посадите меня в камеру, где сидит Берта, я напишу жалобу в управление тюрем!

Старший полицейский успокоил его:

- Не бойся! Вы получите каждый такую маленькую одиночную камеру, какая вам и не снилась.

Альфредо напустил на себя благородный вид и дал себя обыскать. Расмус вытянул шею: ему хотелось увидеть, что это папа выкопал у Альфредо в карманах.

- Боже мой, что это такое? - сказал папа.

Протянув руку, он показал СП маленького серого игрушечного крысенка с заводным ключиком сбоку.

- Ах, это веселая маленькая игрушка, - объяснил Альфредо. - Вчера, когда шел дождь, Эрнст играл с крысенком весь день; Боже, сжалься надо мной, как злилась Берта!

Расмус и Понтус посмотрели друг на друга, и Понтус чуточку хихикнул: он вспомнил, как однажды давным-давно хихикал из-за этого крысенка.

- Крысенок мой, - сказал Расмус.

Альфредо кивнул:

- Да, отдай его шалопаям-мальшишкам, я полушил его от них.

Расмус взял крысенка. Он сохранит его на память о всемирно знаменитом шпагоглотателе Альфредо!

Затем папа выудил часы из нагрудного кармана Альфредо. Расмус и Понтус видели их еще раньше. Это были дешевые серебряные часы с эмалевым циферблатом.