Расмус, Понтус и Глупыш

- Да, хотя будет не очень-то весело, что мы заперты здесь, когда они на всех парах примчатся обратно. Ты понимаешь, что нам обязательно надо как-то выбраться отсюда?

Понтус это понимал.

И тут снова залаял Глупыш - раздался один-единственный, печально короткий лай, словно он точно знал: собственно говоря, нет смысла лаять.

Расмус высунулся из окна.

- Да, Глупыш, я приду! - как можно громче закричал он.

И задумался.

- Я приду, если даже сломаю себе шею, - пробормотал он.

Еще немного поразмыслив, он с надеждой взглянул на Понтуса:

- Знаешь, Понтус, а что, если мы свяжем вместе наши брюки? Должно получиться!…

- Давай! - согласился Понтус. - Не думаю, что мои выдержат, если очень долго висеть на них, но все равно можно попробовать.

Он быстро выскользнул из брюк. Само собой, он мог пожертвовать ради Глупыша парой синих брюк, даже если будет ужасно неприятно катить на велосипеде через весь Вестанвик в одних лишь коротеньких трусах.

- Везуха, что мы оба такие длинноногие, - сказал Расмус, одобрительно глядя на Понтуса, чьи ноги, длинные, словно у жеребенка, торчали из трусов.

- Да, если из штанов надо делать спасательные канаты, то…

Затем Понтус молча наблюдал, как Расмус связал обе пары брюк прочным морским узлом и как следует укрепил удивительный спасательный канат в окне. Хватило как раз на половину расстояния до земли.

- Это значит, что нам придется лететь примерно с высоты двух метров, а от этого мы не умрем, - сказал Расмус.

Понтус тоже так считал.

Расмус уселся верхом на подоконник.

- А вот и малыш Расмюс, - сказал он и повис, не раздумывая, на канате из брюк.

Они затрещали, но выдержали, и он съехал как можно ниже, до самого конца. Затем зажмурился и упал как можно мягче. Он почувствовал легкую боль в ногах, когда ударился о землю, но ног не сломал и даже не оцарапался.

- Ты гибкий, как обезьяна, - закричал Понтус. - Точь-в-точь, как мамочка Альфредо!

Он уже сидел на подоконнике.

- А вот и малыш Понтюс! - закричал он.

Расмус посмотрел на него снизу вверх.

- Тебе не надо спускаться, если не хочешь! - сказал он. - Я поднимусь и открою тебе дверь… хотя сначала я открою дверь Глупышу.

- Ш-ш-ш… я что - разве я не могу немного повеселиться? - сказал Понтус, выбрасываясь из окна.

Но Расмус уже несся по дороге к погребу.

- Глупыш, - кричал он. - Глупыш, я иду!

И только увидев новенький, с иголочки, висячий замок на двери погреба, он вспомнил про ключ, полученный от Альфредо. Ключ! Ведь он сунул его в карман брюк, а брюки висели как раз на стене дома и развевались от вечернего бриза.

Он искренне разозлился на самого себя. Бедный Глупыш… когда каждая секунда взаперти - мука!

- Рассеян, как старый козел, - злобно пробормотал он и помчался галопом назад…

Он ринулся по лестнице вверх, на чердак, рванул дверь, которую так тщательно запер недавно Альфредо и которую завтра утром должна была отворить Берта… Так она думала, да!

Расмус высунул голову в окно, и тут Понтус увидел его. Он удивленно вытаращил глаза.

- По-твоему, у нас урок гимнастики? - неодобрительно сказал он. - Пожалей мои штаны, хватит того, что ты спустился по ним один раз. - Но Расмус, взяв брюки, нервно обыскал сначала свои собственные карманы, а потом, на всякий случай, также и Понтуса. Но никакого ключа не было! Расмус просто подпрыгивал от нетерпения; в такие вот минуты седеешь!

- Понтус, посмотри, пожалуйста, не валяется ли в траве какой-нибудь ключ! - бешеным голосом закричал он.

- Поищу, - ответил Понтус.

Встав на четвереньки, он стал шарить в траве. Расмус кусал указательный палец и ждал.

- Что я получу за это? - торжествующе спросил Понтус, поднимая ключ.

Расмус с облегчением вздохнул:

- Пару брюк, потому что они тебе пригодятся, - ответил он и бросил вниз брюки, которые приземлились прямо на голову Понтуса.

И вот он снова у двери погреба, он слышит, как лает Глупыш, и он начинает плакать, едва вставив ключ в висячий замок. Вот он открывает тяжелую дверь погреба и кидается в затхлую тьму. Он ничего не видит, но слышит вопль отчаяния, и ему навстречу бросается жесткий теплый маленький комочек. Тогда он плачет еще сильнее, тихо и безутешно плачет, крепко прижимая к себе этот комочек.

- Глупыш, подумать только, ты жив, - дрожащим голосом произносит он. - Бедняга Глупыш, я так тосковал по тебе… Подумать только, ты - жив!

- Ясно, что он жив! - рассудительно произносит Понтус.

Расмус прижимает к себе Глупыша и свирепо глотает слезы. Одно дело - плакать, когда расстаешься со своей собакой, но плакать, когда она снова с тобой, - это ведь просто дурость, и он не желает, чтобы Понтус видел его слезы.

- Бедняга Глупыш, - бормочет он, зарываясь лицом в жесткую шерстку. Но Глупыш отчаянно барахтается, он хочет поскорее убраться из этого жуткого погреба, и лишь только Расмус отпускает его, он как ракета вылетает из дверей. Только отбежав на почтительное расстояние от своей тюрьмы, останавливается и ожесточенно лает. Он решил высказать раз и навсегда, что не одобряет места своего заточения.