Расколотый мир

Щиты смотрового окна закрываются, когда мы попадаем в мезосферу, защищая нас от высоких температур, генерируемых нашим спуском. Миг, и мы оказываемся в более плотном воздухе, весь шаттл начинает трястись, с его шкафчиками и сиденьями он не предназначен для такого рода стресса. Я слышу, как ремни безопасности позади меня звенят и ударяются друг о друга.

Тряска шаттла угрожает выхватить джойстики управления из моих рук, и я сжимаю пальцы вокруг них так сильно, как только могу. Ремень безопасности врезается в меня, когда импульс тянет нас вниз против наших мест, делая мне больно. Мне хочется проверить Флинна, такого было бы достаточно, чтобы опытный ветеран начал молиться всем богам, которые послушают его, а это первый раз для Флинна. Но я не могу, потому что если я сделаю один неверный шаг, если я ошибусь в этом маневре, шаттл разобьется, и мы оба будем мертвы в одно мгновение.

Без видового экрана я вынуждена полагаться на экран цифрового изображения на приборной панели. Я ищу линию перехода, указывающую на то, что мы достигли облачного слоя, я никогда не была так рада оказаться на Эйвоне, где повсюду облака. Облака — это то место, где я скроюсь от наших преследователей.

Как только мы входим в них, я тяну джойстики. Шаттл, протестуя, скрежещет, и из-за перегрузки я так сильно врезаюсь в кресло, что мое зрение размывается, а периферийное зрение темнеет. Я борюсь за воздух, ослабляя ремни достаточно, чтобы вздохнуть. Если повезет, истребители, неспособные отследить нас в облаках, приблизятся прямо к поверхности Эйвона. Мы выравниваемся, зрение возвращается, голова кружится, и я немедленно сворачиваю направо, пока не направляюсь на восток. Никаких мятежников, никаких военных патрулей, только остров, где находится секретный объект Флинна. Вот куда я отправляюсь.

Слух восстанавливается, и я слышу частое, паническое дыхание и когда я пытаюсь сказать что-либо, я понимаю, что это у меня гипервентиляция. Я кидаю стремительный взгляд на сиденье второго пилота.

— Флинн? Ты живой?

Он сразу не отвечает, и когда я смотрю в его сторону еще раз, его голова прижата к сиденью, и обе побелевшие руки сжимают подлокотники.

— Надеюсь, что нет, — выдыхает он, жмуря глаза.

Слегка истеричный смешок слетает с моих губ.

— Мы еще не спустились, — предупреждаю я его. — И мы не можем приземлиться на базе.

— Ты можешь посадить эту штуку на болото? — ему удается справиться с голосом, хотя в нем и сквозит шок.

— Более-менее, — отвечаю я сквозь зубы, стараясь не дать ему услышать свой собственный страх. Обученный пилот может это сделать. Но я боевой специалист, и… никто не обучал меня этому.

Мы некоторое время остаемся в облаках, попадаем в зону турбулентности, и нас трясет почти так же сильно, как и при спуске. Я не вижу никаких признаков истребителей на экранах, но это потому, что атмосфера Эйвона делает сканирование в воздухе почти бесполезным. Это то, на что я рассчитываю, чтобы скрыть нас, и что не дает мне понять, преследуют ли нас до сих пор.

Я смотрю на топографическую карту, прокручивая ее в левой части приборной панели, пока не нахожу знакомые виды. Я меняю курс, проложенный отправить нас на просторную военную базу, и вместо этого ставлю точку на острове на востоке, единственном месте, где, как я знаю, есть твердая почва для посадки. Я не могу приземлиться на сам остров; без мощеной посадочной площадки мне нужна мягкая земля, чтобы избежать аварии. Но я могу посадить шаттл на болото в нескольких километрах отсюда, и мы можем покинуть корабль и добраться до острова до того, как военные появятся на месте крушения.

Это не самая изящная посадка в моей жизни. Корабль оказывается на склоне, посадочные подушки с одной стороны наполовину погружены в воду. Я хочу посмотреть, в порядке ли Флинн, но я не могу заставить себя отпустить управление. Я не могу оторвать глаза от приборов. В конце концов, Флинну приходится отстегнуться и добраться до меня, обернув свои руки вокруг моих.

— Джубили… мы сели. Мы здесь, мы в порядке. Ты можешь отпустить. — Он убирает мои руки, возвращая к жизни побелевшие костяшки пальцев.

Я отрываю глаза от экранов.

— Ты в порядке?

Он кивает, хотя я вижу, что во мраке кабины его лицо белое как простыня.

— Только не заставляй меня покидать землю в ближайшее время.

Вместе мы ковыляем в заднюю часть шаттла, и я нажимаю на дверную панель. Трап выпускается вниз под углом, достаточно крутым, что гидравлика не может его сбалансировать, из-за чего он скрипит, когда плюхается в воду. Шаттл стонет, продолжая оседать в густой, болотной грязи, подтверждая, что мы никогда не взлетим отсюда снова. Я закрываю глаза, позволяя влажному, болотистому воздуху ласкать лицо. Ночь едва наступила, на горизонте осталось совсем немного света, последние отметки остатка дня.

— Это было невероятно, — мягко говорит Флинн.

Я качаю головой.

— Если бы я была пилотом, все прошло бы как по маслу. Это было глупо, вот что это было. Нам повезло, что мы не разбились.

— Насколько далеко мы от базы?