Расколотый идол

Под градом возмущенных воплей Конан подошел к Дориде, решительно взял за руку и увел с арены.

Возле выхода из цирка Конан резко свернул в коридор и жестом поманил за собой спутников. Они остановились в полумраке, прислушались. Никто не шел за ними следом. Представление было в самом разгаре.

— Веди в зверинец, — сказал Конан Фефиму.

Звери встретили их рычанием и шипением. Обиталище рогохвостого василиска располагалось между клетками хорайских гепардов и кешанских человекообразных обезьян — очень шумных и беспокойных тварей с огромными клыками, налитыми кровью глазами и густой черной шерстью по всему телу. Василиск с подозрением уставился на непрошеных гостей, раскрыл змеиную пасть с ядовитыми зубами и выпустил раздвоенный язык; его чешуйчатый хвост нервно ерзал по полу.

— И как ты ухитрилась спрятать камни в его клетке? — Конан с уважением посмотрел на Дориду.

— Мне сказали, что он любит зеленых гусениц, — коротко ответила шемитка.

Большинство зверей мы покупаем детенышами, — пояснил Фефим, — и стараемся найти подход к каждому. Внимательно наблюдаем за ними, изучаем повадки, привычки. Если бросить в клетку василиска горсть зеленых гусениц, он позабудет обо всем на свете, пока не съест последнюю. — Фефим подошел к клетке с кешанскими гориллами. — Проще всего поладить с обезьянами, иногда бывает достаточно вежливого обращения. Друзья, я вас умоляю, ведите себя потише, — без тени насмешки сказал он косматым монстрам. Обезьяны притихли, словно и впрямь поняли просьбу жонглера.

Конан с интересом разглядывал василиска. Помимо хвоста с гроздью острых когтей на конце и ядовитых зубов в пасти ящер имел сильные лапы и небольшие кожистые крылья. Вряд ли они позволяли летать, но, возможно, смягчали падение с большой высоты. От Фефима Конан узнал, что этот маленький дракон попал в Замору из далекого таинственного Кхитая; даже там василиски считаются редкостью. В неволе они не размножаются, самки откладывают яйца только под сенью густых и влажных тропических лесов, на развалинах древних городов. По слухам, когда-то предки этих рептилий были разумны и служили властителям тех городов верными и послушными стражниками.

— Если бы не безумная любовь к зеленым гусеницам, — сказал Фефим, — василиски и сейчас были бы лучшими сторожами на свете. Кому придет в голову лезть в клетку к такой твари?

— Значит, дело только за гусеницами. — Конан огляделся по сторонам. — Что-то я ни одной тут не вижу.

Дорида молча сняла с пояса кошелек, развязала его и вытряхнула на ладонь дюжину упитанных волосатых гусениц.

— Решила на всякий случай при себе запас держать, — хмуро объяснила она. — Они дохнут быстро, пришлось нанять мальчишку из цирковых, чтобы каждый день новых добывал.

Гусеницы полетели в клетку. Знакомый взмах человеческой руки привлек внимание рептилии. Чудовищная тварь бросилась в угол и застыла как вкопанная, склонив чешуйчатую голову к полу. Коричневый раздвоенный язык выныривал и снова исчезал, одну за другой унося гусениц в пасть.

В движениях шемитки не было ничего лишнего. Она беззвучно отворила дверцу клетки, на цыпочках перебежала к противоположной стенке, упала на колени и разгребла землю руками. И, прижимая к груди объемистый узелок, выскочила из клетки.

— Готово! — Дорида вытерла ладонью вспотевший лоб.

Ты уверена? — Конан с невеселой улыбкой глядел в клетку. Посреди нее на полу валялся обломок ониксовой статуэтки — маленькая желтая кисть с растопыренными пальцами. — Проклятье! — Дорида слегка тряхнула узелок, и еще два-три обломка Ониксового вывалились из прорехи. — Дура криворукая! — обругала она себя.

— Гусеницы остались? — деловито спросил Фефим. Шемитка торопливо вывернула наизнанку кошелек.

— Ни одной.

Конан неохотно взялся за меч.

— Кажется, нашему зеленому другу сегодня не повезло. Фефим удержал его за предплечье.

— Погоди. У меня есть идея получше.

Он распахнул дверцу и спокойно вошел в клетку. Василиск резко изогнул шею и зашипел. Фефим громко зацокал языком.

Конан не заметил, как его меч выскользнул из ножен. Он схватился за дверцу и потянул на себя, но Фефим протестующе замахал на него рукой.

— Не вмешивайся. Я знаю, что делаю.

Василиск прыгнул к нему и застыл на задних лапах. Успокаивающе цокая, Фефим позволил липкому языку коснуться его руки; в следующее мгновение дракон утратил к нему всякий интерес. Жонглер подобрал с пола обломок Ониксового и неспешно вышел из клетки.

— Я каждый день приносил ему гусениц, — ухмыляясь, произнес Фефим. — Он меня считает кем-то вроде родной мамаши.

— Мог бы сразу предупредить, — проворчала Дорида.

— Ты почти не рисковала. Он совсем старый и очень плохо видит, к тому же у него давным-давно вырваны ядовитые зубы. Разве мальчишка, которого ты наняла, не сказал об этом? — Глядя в изумленное лицо Дориды, жонглер расхохотался. — На то и цирк, чтобы разыгрывать слишком доверчивых.

Глава VI «Вор, горбунья, пленник»