Раскол Церкви

К его большому удивлению, единственным архиепископом, который осмелился навестить его после ареста, был Жэйсин Канир, худой, почти жилистый архиепископ Гласьер-Харт. Они годами искренне ненавидели друг друга, и все же Канир был единственным из его коллег, кто обратился к нему, вызвав гнев Клинтана и храмовой четверки, чтобы помолиться вместе с Диннисом об искуплении его души.

Это было странно. Каниру разрешили увидеться с ним всего полдюжины раз, и ни при каких обстоятельствах ему не разрешалось оставаться дольше часа. И все же Диннис обнаружил, что эти визиты приносят ему огромное утешение. Возможно, это было потому, что архиепископ был единственным человеком, которого он видел после своего заключения, который не допрашивал его, не угрожал и не разглагольствовал. Он просто был там, единственный член всей церковной иерархии, готовый исполнить свой священнический долг, служа душе одного из узников инквизиции.

Его пример пристыдил Динниса, и тем более из-за презрения, которое Диннис когда-то испытывал к пастырской "простодушности" подхода Канира к своим епископским обязанностям.

Я мог бы кое-чему у него научиться, если бы только потрудился послушать. Что ж, я все же кое-чему научился, и, как говорится в Писании, истинное знание и понимание никогда не приходят слишком поздно для пользы человеческой души.

Он открыл Писание на одном из отмеченных отрывков, из девятого стиха пятнадцатой главы Книги Лэнгхорна.

"Ибо какая польза человеку, если он получит всю власть в мире, но потеряет свою душу? И сколько он заплатит, сколько золота принесет за свою душу? Обдумайте это хорошенько, ибо тот, кто стыдится учений, которые Бог послал через мою руку, того человека я также буду стыдиться в тот день, когда он предстанет перед Богом, который сотворил его, и я не буду ни выставлять свою руку в качестве его щита, ни говорить за него на этом страшном суде".

Это, подумал он, был отрывок, на обдумывание которого Жэспар Клинтан мог бы с пользой потратить несколько часов.

Он переворачивал страницы книги, прислушиваясь к хрустящему шелесту тонкой дорогой бумаги. В этой книге было так много вещей, что у него не хватило бы времени обдумать их так, как они того заслуживали. И еще кое-чего не хватало.

Он дошел до конца Книги Чихиро. По древней традиции, между Чихиро и началом Гастингса всегда была пустая страница, но в копии Писания Динниса не было пустой страницы. Во всяком случае, больше не было.

Он провел указательным пальцем по желобу между напечатанными страницами, чувствуя неровности там, где была удалена единственная чистая страница, затем глубоко вздохнул и снова закрыл книгу.

Он откинулся на спинку стула и задумался, получила ли Эйдорей какое-нибудь из его писем. Он подумывал о том, чтобы написать другим своим бывшим друзьям или другим членам своей семьи, но решил этого не делать. Никто из них не осмеливался подражать Каниру, и никто из них даже слова не сказал в его защиту. Это едва ли стало неожиданностью, учитывая выдвинутые против него обвинения и личность его обвинителя, но от этого его чувство покинутости причиняло не меньшую боль. Однако это не было причиной, по которой он не написал им. Независимо от того, бросили они его или нет, они все еще были его семьей, и он знал, что каждое слово в каждом письме, которое он мог бы написать, будет тщательно изучено инквизицией. Учитывая почти панику, охватившую весь Храм с тех пор, как весть о сокрушительных морских победах Чариса - и даже более того, письмо Стейнейра великому викарию - дошли до Зиона, Клинтан будет искать новых жертв. Искать дополнительную кровь, чтобы успокоить своих коллег-викариев. Диннис не собирался помогать ему и жертвовать другими членами его собственной семьи просто из-за какого-то неосторожного слова, какой-то фразы в его письме, которую можно было вырвать из контекста.

Но он надеялся, что хотя бы одно из его писем дошло до Эйдорей. Что бы инквизиторы ни обещали ему, он сомневался, что кто-то из них это сделал. В конце концов, какое обещание было обязательным для еретика-отступника? С человеком, осужденным - а Диннис был осужден задолго до любого официального судебного разбирательства - за продажу своего покровительства самому отпрыску Шан-вей? В преднамеренной лжи совету викариев и великому инквизитору, чтобы скрыть свои собственные грехи и еще большие грехи, совершаемые еретиками и богохульниками его падшего архиепископства? Почему какое-либо из его писем должно быть кому-то доставлено?

Однако они забрали их все, чтобы доставить, как-то использовать против него или просто избавиться от неотправленных. И они отказали ему в какой-либо бумаге, кроме как для того, чтобы писать на ней эти письма. Но они не знали, что у него был другой источник бумаги. Они также не подозревали, что Жэйсин Канир был не просто посетителем. Что примас Гласьер-Харт очень тихо вызвался принимать от него сообщения.