Раскол Церкви

Люди этого королевства искренне любят Кэйлеба и его семью, - продолжалась его мысль, - и Шарлиэн взяла их штурмом. Она молода, она экзотическая иностранка, она красива (или, по крайней мере, почти красива!), И она проделала тысячи миль, чтобы выйти замуж за их короля, даже если для этого придется выступить против Церкви и самого великого викария рядом с ним... и ими. Исполнители баллад, газеты и широкая публика превратили ее в нечто, близкое к иконе, и в ее случае это даже не требовало большого преувеличения. На этот раз даже самые бедные люди в Теллесберге хотят быть там, хотят увидеть, как она выйдет замуж за Кэйлеба.

Он в последний раз внимательно осмотрел интерьер собора, затем мысленно кивнул в знак одобрения. Остальные члены королевской стражи были именно там, где им и полагалось быть, снайперы морской пехоты, которых Кэйлеб постоянно направлял в собор, были на своих местах, и все планы и меры безопасности, разработанные им и полковником Роупуоком, казалось, были на месте. Его огорчало, что им пришлось приложить такие дополнительные усилия, чтобы гарантировать безопасность Кэйлеба, но попытка убийства Стейнейра и пожар, уничтоживший первоначальное здание королевского колледжа, не оставили им выбора. А положение Мерлина в качестве командира личной охраны Кэйлеба делало его, по сути, вторым в команде всей королевской стражи, несмотря на его относительно невысокий официальный ранг.

Как бы сильно большинство людей ни любили Кэйлеба, есть те, кто на самом деле не любит его в наши дни, - мрачно размышлял Мерлин. - И я был бы намного счастливее, если бы думал, что "приверженцы Храма" не организовались. Или если бы я, по крайней мере, знал достаточно о том, кто они такие и где они занимаются организацией, чтобы присматривать за ними. То покушение на Стейнейра было достаточно скверным, и оно было на волосок от успеха... во многом потому, что я не знал (и не знаю) достаточно о них и подобных им людях, чтобы заметить это заранее.

На самом деле, по многим причинам он предпочел бы не шпионить ни за кем из подданных Кэйлеба, включая тот факт, что это было похоже на нарушение прав, особенно когда никто абсолютно ничего не мог с этим поделать, даже если бы они поняли, что это происходит. Следить за политическими фигурами, такими как Нарман или Гектор, - это одно; играть роль подглядывающего за частными лицами - это совсем другое, и тот факт, что он не видел альтернативы, не делал его ни на йоту счастливее. На самом деле, это делало его менее счастливым. "Необходимость" была ядовито-соблазнительным аргументом, каким бы по-настоящему неопровержимым он ни был при случае, и Мерлин не хотел, чтобы у него вошло в привычку оправдывать злоупотребление своими способностями.

Эта часть о "развращении властью" беспокоит меня, - признался он себе. - Храмовая четверка является достаточным доказательством того, что это действительно так, и, в некотором смысле, моя "власть" даже больше, чем у них. Или, во всяком случае, могла бы быть. Достаточно плохо осознавать, что я во всех смыслах и целях потенциально бессмертен, не давая себе никаких простых объяснений для обращения с людьми, которые не бессмертны, как будто я каким-то образом "естественно превосхожу" их. Я не хочу таким образом отдавать частички своей души... если, конечно, Мейкел прав насчет того, что она у меня все еще есть.

Интересно, если...

Его самоанализ был внезапно прерван, когда открылась дверь и в нее вошли Кэйлеб и Шарлиэн.

Кэйлеб был великолепен в белых бриджах и традиционной чарисийской тунике из коричневато-янтарного хлопчатого шелка, отделанной насыщенно-зеленым и расшитой черно-золотым кракеном его Дома. Рубины и сапфиры официальной короны государства сверкали на его темных волосах, как вспышки красного и синего огня; малиновый плащ его полных придворных регалий, отороченный снежно-белым мехом зимней шкуры горного ящера-резака, был наброшен на его плечи; и катана, которую Мерлин предоставил ему, следовала рядом с ним в недавно изготовленных черных ножнах, украшенных ограненными драгоценными камнями и отделанных серебром.

Шарлиэн присутствовала на утренней мессе в одном из роскошных, сшитых на заказ платьев, которые она привезла из Чисхолма, но для этой церемонии она надела чарисийское свадебное платье. Решение было за ней - Кэйлеб на самом деле был за то, чтобы она надела платье в стиле Чисхолма как символ объединения их двух королевств, - но как только она заявила о своем желании, швеи Теллесберга схватились в нешуточном смертельном поединке, чтобы выяснить, кому будет позволено разработать и изготовить это платье, которое будет носить королева. Соревнование было не просто напряженным, но характеризовалось скрупулезно вежливыми, крайне ядовитыми репликами. Мерлин был немного удивлен, когда все было улажено без кровопролития, и подозревал, что между конкурирующими портнихами и их потомками произойдут кое-какие междоусобицы на несколько поколений до пятого или шестого колена.