Раскинулось море широко

Потихоньку снижаясь, Нестеров миновал кильватерный строй английской эскадры, удачно отбомбившись по мостику британского флагмана своими яловыми сапогами – всё равно в них плавать не сподручно… уцелевшие моряки Роял Нэви в последствии выдвинули против него массу обвинений – а нечего было русские портянки-то нюхать. А потом подпоручик на собственном опыте убедился – что зимнее Средиземноморье-далеко не курорт! Нет, господа, планЁр – это всё же типичное не то! Мотор-с нужен!

… Ещё со времён Тотлебена в славной Одессе был накоплен специальный Особый запас (более ста шестнадцати орудий). Официально он предназначался для укреплений Кавказа и Новороссии – вот только ежегодно в одесских окрестностях проходили учения – да всё по одному и тому же сценарию.

Согласно ему броненосцы с кораблями сопровождения, имея на борту десант в 200-300 человек, утром, как это часто было во время учений, выходили из Севастополя и скрывались за горизонтом, следуя якобы в Одессу или Новороссийск.

Отойдя за пределы видимости с берега, они поворачивали на Босфор и, доведя эскадренный ход до полного (12, 5 – 13 узлов) спустя 22-23 часа проходили расстояние в 280 миль и подходили на рассвете к Константинополю. Летом у Босфора рассвет наступает от 4 до 6 часов утра.

Погрузка десанта производилась в Одессе. Для этого на рейде, за пределами видимости с берега, в назначенном месте собирались мобилизованные пароходы Добровольного флота («Петербург», «Саратов», «Орел», «Ярославль», «Тамбов», «Владимир», «Киев», «Екатеринославль», «Кострома», «Нижний Новгород» и «Херсонес»), каждый из которых может взять на борт до 2000 человек. На погрузку десанта требовалось 12 часов, а поэтому начинать его следовало между 15 и 16 часами.

После погрузки транспорты под охраной канлодок и минных крейсеров выходили из Одессы между 2-3 часами ночи в день выхода эскадры из Севастополя. Следуя 8-9-узловым ходом, десант встречался у Константинополя с броненосцами и шел к Босфору. А потом – корабли и суда возвращались на базы…

В этот раз возвращение было не запланировано…

Когда турецкая дивизия огибая мыс, повернула на норд-норд – вест, Адм-ир-Али Цивиньский-бей, который, собственно, и был разработчиком плана отражения прорыва британского флота, за что и получил от Сиятельного Султана официальный титул «Светоча Дивана» (абсолютно справедливый, по-мнению мадам Цивиньской) – вздохнул с облегчением…

Освободившиеся от высаженного десанта транспорты встали в две линии поперек Пролива на якоря с трюмами, заполненными пустыми бочками (для плавучести) и глухо-задраенными непроницаемыми переборками, все – носами к неприятелю; капитаны и матросы съезжали с транспортов на берег.

Яркие ратьеры обвеховывали узкий фарватер, которым турецкие броненосцы и не замедлили воспользоваться… Фарватер был узок потому, что крейсер «Память Меркурия» и пароходы «Ольга» и «Пушкин», минные транспорты «Буг» и «Дунай», уже выставили заграждение из 1500 мин..

… Когда клубы порохового дыма рассеялись, английские броненосцы, двигавшиеся двумя кильватерными колоннами (иное построение было просто невозможно, ввиду ширины фарватера) резко сбавили ход… Передние мателоты, много потерпевшие под русским огнём, были и без того избиты – всё же, двенадцать двенадцатидюймовых пушек в начале боя и примерно половина дюжины – в конце… количество уже переходило в качество! И решивший идти на таран английский вице-адмирал выдвинул в первые ряды «Свифтшур» и «Оушен».

Разогнавшись, британские «таранные» корабли с лязгом и грохотом врезались шпиронами в борта пароходов, крепко в них завязнув… пароходы начали крениться и тонуть… задние английские корабли вынуждены были остановить свой ход; затем на сильном течении в узком коридоре корабли, без хода и лишенные поворотливости, поплыли лагом, и весь строй сбился в прелестную кучу.

… Русская 229-мм лёгкая мортира не была самым современным орудием… но она была разработана именно для ЭТОГО боя… невидимая с моря за линией холмов, батарея открыла прицельный огонь…

Первый снаряд, попавший в «Оушен», пробил, падая по крутой траектории, тонкую броневую палубу и взорвался в погребе противоминной артиллерии, вызвав детонацию 2100 47-мм снарядов.

Начался сильный пожар, система затопления погребов была повреждена… сержант морской пехоты, сжигая руки до кости о раскалённый штурвал крана оросительной системы, напрасно жертвовал своей жизнью!

Погреб стали заливать, пропустив шланги через элеватор и вентиляционную шахту… но… тут второй русский снаряд воспламенил сорок 12-дюймовых полузарядов в соседнем погребе… около двух часов дня произошёл чудовищный взрыв.

«Оушен» потерял запас плавучести и затонул на глубине одиннадцати метров, погрузившись по верхнюю палубу с креном на полубак…

Второй жертвой стал «Свифтшур„… здесь русская бомба попала в четвёртую кочегарку, в котлах которой были пары… несколько матросов были насмерть обварены паром.