Расческа для лысого

И, если у меня когда-нибудь спросят : "Какое самое охерительное зрелище было в твоей жизни, Миха?", я с уверенностью отвечу: "Сумасшедшая девчонка, гордо уходящая прочь в шлейфе горящих бабок и аромате дорогого бухла".

Подыхать буду, а эта картина перед глазами встанет. Зуб даю.

6. Ленка

- Слышь, Лен, а ты встряла, походу, - Ванек, напряженно блестя глазами, отлавливает меня после пары и зажимает в угол.

Я ловлю завистливые взгляды дешевок из группы и демонстративно закидываю руку на шею парня, прохожусь ноготками по бритому татуированному затылку. Отсосите, сучки!

Вообще, сам Ванек мне не нужен и не интересен как мужчина.

Ну как может быть интересен парень, с которым вы в детском саду на соседних горшках сидели? Конечно, за это время он значительно подрос, но для меня навсегда так и остался Ванькой, который тусил за второй партой в школе и весь первый класс занимался только тем, что ковырял в носу и жрал козявки.

Машка, которая сохнет по Ваньке уже третий год, говорит, что я - дура, и надо хватать. Таакой красавчик, ну тааакой... И глаза свои, с ресницами искусственными, на два веника похожими, закатывает мечтательно. И половина девок с курса так же себя ведут. Я искренне не понимаю, на что там можно вестись. Ну, высокий, татуированный, наглый. С другими. Со мной-то хер прокатит. Но все равно, как брат. Или, скорее, как голубой приятель, с которым можно поделиться всем подряд.

А вот Ванька так совсем не думает, и я это знаю. И козы универские аж кипятком ссутся, когда нас вместе видят.

И завидуют мне, стервы, дико, и сплетни распространяют. Я сначала бесилась, даже пару раз космы нарощенные кому-то выдирала, тьфу, пакость, блин, но потом стало как-то похер. Ну болтают - и пусть болтают. А я огонька добавлю. От нечего делать. Чтоб глаза сломали, сучки проклятые.

Ванек, не ожидавший от меня ласки, замирает, потом начинает возбужденно дышать, как паровоз, и наваливается на меня всем телом, явно рассчитывая еще и лапы распустить под шумок. Пока я явно не в себе и добрая. Ага, размечтался, Чингачкук, бл*! Ногти я тут же душевненько вгоняю в шею, прошипев при этом с мягкой улыбкой:

- Убрал, нахер, грабли...

Ванек, зная меня, тут же слушается. А я даже разочаровываюсь как-то. Не мужик... Мог бы и инициативу проявить... Настойчивость. Как Миша... Хотя, где Ванек и где Миша? Даже сравнивать смешно. Да и не нужно. Тем более, что точек соприкосновения неожиданно много. И тот и другой - мужики, и тот и другой - скоты. Уже чересчур.

Про Мишу думать чревато началом бешенства, поэтому я сосредотачиваюсь на словах Ваньки.

- Чего ты мелешь?

- Ничего! Говорю, спрашивали про тебя! Серьезные люди. Нарвалась ты, Ленка, опять! А все твой характер херовый...

- Давай ты мне потом про характер. А сейчас про нарвалась.

- Меня позавчера ночью таскали к директору. К Пилоту. Ты в курсе, кто такой Пилот?

- Ммм... - сообщать Ваньку о том, что слышала это имя от Миши, я не планирую. Поэтому делаю вид, что думаю.

- Овца ты, Ленка! - горячо и горько шепчет Ванек, оглядываясь, не слышит ли кто. Со стороны это выглядит так, словно мы обжимаемся, поэтому я слегка отталкиваю его, решив, что на сегодня мне дурной славы хватит. И так стервозы коситься будут, что пальчиками по шее их любимца, весельчака и знатного трахаря-террориста водила.

- Повежливей, да? - осаживаю я его.

- Да с какого хера? Где ты успела с ним пересечься, дура? Ты знаешь, че это за мужик? Ты знаешь, кто под ним? И он под кем?

- Меня эти ваши пидорские замашки не занимают, - пожимаю плечами я, а Ванек аж стонет с досадой:

- Ох, дура... Ты только кому-нибудь еще не ляпни такое... Язык у тебя без костей... И все не по делу...

- Хватит о моем языке тосковать, извращенец, давай по делу уже, не стони. - Возвращаю я Ванька на землю.

Он замирает, разглядывая меня с какой-то непонятной жадностью и жалостью, и, видно, знатно кроя трехэтажным про себя, потом выдыхает, и начинает говорить, спокойно и быстро:

- Короче, позавчера под конец ночи, я уже домой собрался и бар сдал, потащили меня к Пилоту. А он начал спрашивать, кого я провел в клуб через служебный. Они, оказывается, по камерам посмотрели. Машка их нихера не интересовала. Сразу тебя описали.

- А ты? - я упираюсь в него взглядом, - Сдал?

- Лен... - он отводит глаза, козлина, родства не помнящая, - там, понимаешь... Я с ним и не разговаривал никогда, а тут... Я растерялся, и... Он просто такой человек...

- Чего сказал? - перебиваю я поток слюней. И про себя удивляюсь, какого это хера директору самого крутого ночного клуба понадобились мои данные.

- Все...

- Вот ты тварь!

- Лен...

- Все, не подходи ко мне, сука!

- Лен...

Я разворачиваюсь, напоследок с удовольствием наступив ему каблуком на кроссовок и смазав длинными волосами по роже, и иду на выход.

- Лен!

Я торможу, не оглядываясь. Не достоин он этого, предатель. А я еще добро про него помню, горшки какие-то соседние... Ничего святого у людей.

- Ты... Будь осторожней, а? Он непростой чувак...

- Нахер иди.