Раса и этнос

Надо твердо помнить, что биология человека — первична; она и только она задает все основные, изначальные параметры для его социализации. Нет ничего в социальной природе этносов, что не было бы обусловлено и обеспечено их биологической природой. Забывая об этом и рассуждая об этносе, мы неизбежно попадаем в порочный круг, пытаясь объяснить социальное через социализацию: разнообразие этносов через разнообразие культур — минуя биологические различия, детерминирующие это разнообразие. Как если бы над историей человечества стоял некий демиург, чье целеполагание обеспечивало бы социальные трансформации этноса подобно тому, как человек своей волей и замыслом обеспечил превращение рыжей огневки, допустим, в бассета. Но в том-то и дело, что этносы получились такими, какими получились, исключительно путем саморазвития как биологические единицы…

Заслуживает внимания новейшая попытка дефиниции: «Этнос (этническая группа) — это группа людей, отличающаяся от других людей совокупностью антропологических и биогенетических параметров и присущих только этой группе архетипов, члены которой разделяют инстинктивное чувство родства и сходства». И — еще короче: «Этнос — сущностно биологическая группа социальных существ» (Соловей В. Д. Русская история: новое прочтение. — М., АИРО, 2005. — С. 52. Книга представляет собой докторскую диссертацию автора на соискание ученой степени доктора исторических наук). Такую попытку можно только приветствовать. Во-первых, поскольку акцент на биологичности этноса тут очевиден. Во-вторых, поскольку книга — настоящий прорыв в академических кругах историков (автор — научный сотрудник РАН и эксперт Горбачев-фонда), традиционно чурающихся биологизма.

Вместе с тем, на мой взгляд, в такой трактовке проглядывает компромиссность, вызванная модным ныне заигрыванием с идеализмом и отходом от материализма и позитивизма. Тезис «нет этноса без архетипа» вряд ли выдержит критику. Ведь вполне очевидно, что этносы уже давным-давно существовали и действовали в истории, когда никаких архетипов у них еще не сложилось. Ибо архетипы складываются и закрепляются долгими столетиями если не тысячелетиями относительно стабильного и однотипного существования, которого нет и не может быть в принципе на стадии этногенеза. Да и наличие «генной памяти», благодаря которой архетипы, якобы, наследуются, а не благоприобретаются, — не доказано. И напротив того: переселение душ есть полностью доказанный медицинский факт, многократно зафиксированный в психиатрии. А этот факт грубо и однозначно ставит под сомнение обязательную биологическую наследуемость (от родителей — детям) каких-либо духовных констант вообще.

Итак, не будем вступать на скользкий путь компромиссов и еще раз постулируем: этнос — есть биологическое сообщество, связанное общим происхождением, обладающее общей биогенетикой, и соотносящееся с расой как вид с родом либо как разновидность (порода) с видом. Его ипостасями и стадиями развития являются род, фратрия, племя, народность и народ (нация).

БАНДА БОАСА, ЕЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛИ И ИХ «ВКЛАД» В НАУКУ

РАСОВАЯ теория, развивавшаяся до середины ХХ века не менее плодотворно, чем генетика, не была осуждена Нюрнбергским трибуналом. Как бы того ни хотелось весьма многим, но авторитет истинной науки сохранил германскую школу расологии от инквизиции победителей, жестоко расправившихся лишь с ее интерпретацией и интерпретаторами в политике. Охота на ведьм, развернувшаяся по всему миру, первоначально не коснулась ученых адептов истины. «Ни один крупный расовый теоретик Третьего Рейха не проходил ни по одному политическому процессу о преступлениях нацизма. Мало того, все они сохранили свои кафедры в университетах, где и преподавали до конца жизни».[70]

Такое положение вещей не могло устроить самых непримиримых среди победителей — евреев. Покончить с наиболее сильной и убедительной интеллектуальной составляющей враждебной идеологии стало для них делом национальной чести и идеей фикс.

Атака на расологию и антропологию повелась евреями одновременно с нескольких направлений. Наибольшего успеха она, естественно, достигла в цитадели послевоенного еврейства, быстро превратившейся в главный плацдарм мирового сионизма — в США. Этот успех связан с именем Франца Боаса и его споспешников и союзников. Наилучшее представление о них дает знакомство с книгой Дэвида Дюка «Мое пробуждение» («My awakening on the Jewish Question». В русском переводе наиболее существенная часть книги вышла под названием «Еврейский вопрос глазами американца». — М., 2001), в которой он пишет: