Раса и душа

Это прислушивание духовная основа поведения этих людей, определяющая манеру их движений: хватать то, что падает. Это сохраняется при любом переживании. Но если речь идет о прислушивании к моменту, к постоянным переменам, значит, ничего не сохраняется. Душа полностью отдается смене мгновений, как в молитве, так и в самуме: игра случая для нее игра чуда, творимого руками высшей силы. В этом заключена и опасность для подобной души, если хотите, ее слабая сторона, но одновременно и ее величие, источник ее творческой силы. В душе такого стиля живет творческая искра, эта душа прислушивается к голосу Бога. Знание божественных вещей становится и сокровищем, и это знание даруется ей через откровение <…>

<..> Если мы назвали нордического человека, исходя из высшей ценности в его иерархии ценностей, человеком действия, а средиземноморца по той же причине человеком внешних эффектов, то для данного случая мы выбираем название «человек откровения». При этом слово «откровение» следует понимать не в любом смысле, не так, как мы его обычно понимаем. Кроме того, мы будем также употреблять выражение «пустынный человек» Любую местность, в которую он вступит, он обратит в пустыню. Он будет срывать плоды и рубить деревья, не заботясь о том, что будет потом. Ведь будущее это мгновение, человеческое беспокойство о нем кощунство. Вся жизнь это мгновение, крохи из руки вечного Дарителя горе тому, кто не может их ловить. Дело Дарителя, что бросить верующему жалкий грош или богатый караван с плохой охраной или святую Книгу Откровения все это добыча и горе тому, кто этого не понимает!

Когда мы пытались понять смысл пустынного проявления, исходной точкой для нас была форма средиземноморского человека внешних эффектов. Сходство с его формой проявления первоначально казалось столь большим, что мы поколебались бы даже задать вопрос об особом законе, определяющем особую форму, если бы не способ выражения, столь явно выдававший иной душевный настрой и иные душевные порывы, чем у человека внешних эффектов. Но это указывает на особый закон формы души, на расовый закон <…> При тех же самых чертах речь в данном случае не идет о стремлении к внешним эффектам.

Значит, одна и та же форма может выражаться в двух вариантах Это колеблет самые основы нашей науки, и нам приходится строить здание заново. Мы установили, что каждая форма души имеет свой закон, свою уникальную однозначную манеру движений, и она может проявляться без искажений только в такой телесной форме, закон которой в точности соответствует закону души. Манера движений души проявляется в линиях телесной формы. Но, значит, бывает и наоборот: каждой «чистой» телесной форме может принадлежать лишь одна форма души, инструментом выражения, более того, проявлением которой она является. Доказать это было с самого начала основной задачей нашей работы. Но теперь выходит, что одна форма тела годится для выражения нескольких душевных складов, для проявления нескольких манер движений души.

Несомненно, здесь кроется какая-то ошибка. Но она не в основах. Может быть, при оценке небольших отклонений от линий средиземноморской формы мы не поняли, что <…> этих небольших различий недостаточно для обоснования нового смысла, нового закона

<…> Во всех чертах арабов прослеживается нечто, чего нет в средиземноморцах, что делает эти черты пригодными для выражения переживаний в собственном стиле: обязательной мимолетности жизни. Суть этих переживаний в том, что они для своего телесного проявления нуждаются в таких путях проявления, особые линии которых нельзя было бы ухватить и остановить <…>

<…> С нордической точки зрения, люди этого типа не владеют собой. Человек действия владеет собой, т. е. он смотрит на самого себя как на объект и подчиняется своей собственной оценке <….> Человек внешних эффектов тоже может владеть собой: он может быть дирижером своих внутренних сил и заставлять их играть для упражнения. Обе эти манеры поведения чужды и непонятны человеку откровения: вторгаться в игру мгновений для него кощунство. И если действия чистого человека действия или внешних эффектов предсказуемы, то этого третьего человека нет, мгновения прилетают и улетают, как ветер, никто не знает, откуда и куда, и он сам меньше всех. В один момент он играющий ребенок, в другой посланник Божий, проповедующий Откровение, в третий хищный зверь, рыскающий в поисках добычи.

Все качества, которыми обладает отдельный человек этого типа, имеют черты описанного здесь стиля. Если он, например, храбр, то его храбрость такова, что она возникает мгновенно, выражается в отчаянном поступке и может снова исчезнуть в следующий миг <…> Воинские добродетели этих людей иные, чем у нас. Если на нас нападают внезапно, то наша первая реакция остановиться и подготовиться к обороне. Для кочевого воина арабской степи первое и само собой разумеющееся бежать. Значит ли это, что он менее храбр