Раса

Смотрю на растерянную жену, беру в руки кусок полотна, верчу в руках, ощупываю. Вес почти не ощутил, но сила в нем чувствуется необыкновенная. Старик высокомерно улыбается. Он уверен в своём товаре. Лада смотрит на меня, в уголках огромных глаз сверкнули как две капли росы слезинки. Вот проняло её, с раздражением думаю я. Лучше вон-то седло взять, пилу, гвозди. Ведра, какие хорошие, а горшки глиняные. Сколько полезного товара! Отрез! Вот зацепило мою половину. Пальцы сжимают полоску ткани. Она скрипнула как сталь. Старик хмыкает. Вокруг собираются люди. Зевакам не прочь развлечься. Наверное, такое представление было не раз. Меня это заводит. Туман ползёт в голове. Мир меняется, всё замедляется. Мышцы каменеют, пальцы ещё сильнее вцепляются в ткань. Делаю рывок. Звучит хлопок как выстрел из дальнобойного орудия. Дымок взвивается в воздух. Материал лопается, и в руках оказываются две половинки. В толпе ахнули. Старик пошатнулся, с шумом садится на плетёные корзины. В глазах проступает отчаянье и удивление. Я в восторге кручу перед собой две полоски материала. Дед прав. Это действительно великая драгоценность. Мысли пляшут в голове. Можно изготовить защитную одежду воинам. Лёгкая, дышит, движения не сковывает. Можно заменить кольчуги, латы и даже щиты.

— Хорошо, отец, мы даём двести рублей и вот этот кинжал, — я вытаскиваю из-за пояса, дорогой моему сердцу, узкий клинок.

Дед затрясся, никак не ожидал такого поворота сюжета. Наверное, уже подсчитывает убытки. С поклоном передаёт драгоценный отрез. Затем несколько мешкает. Видно в нём идёт борьба торговца и просто порядочного человека. Он сгребает с лотка все украшения из жемчуга и с почтением передаёт Ладе. А я, между тем думаю, Аскольду дам задание срочно заняться приобретением этого материала.

Мы садимся на коней. На Ладу невозможно смотреть. От счастья светится как Солнце в зените.

— Всё же я где-то вас видел. Ты точно не сын сапожника? — вдогонку выкрикивает старый торговец.

— Это Великий князь Никита Васильевич и его жена Великая княгиня Лада, — говорят из толпы.

Глава 19

Слегка отпускаю поводья, Шпора переходит в галоп. Следом стучат копыта Соколика. Оглядываюсь через плечо. Лада просто прекрасна на жеребце цвета степи.

Глаза как бездонные озёра, брови чёрные, осанка безупречна. Волосы, завязанные на затылке в смешной хвостик, колышется в такт с шелковистой гривой коня. Она игриво показывает язык.

— Фу, как не красиво. Ещё Великой княжной называешься.

— Никто ж не видит, — невозмутимо парирует она и вновь показывает длинный язычок.

Придерживаю Шпору и обнимаю жену.

— Спасибо за подарок, — она и тянется ко мне губами. Шпора неожиданно повёл покрасневшими очами, фыркает в раздражении и чуть не вцепился в шею Соколику.

— Ого! — смеётся Лада, — каков ревнивец. Никого к тебе не подпускает.

— Он такой, — хлопаю своего любимца по блестящей шее. Жеребец понёсся как ветер. Лада, со смехом, пришпорила коня, но догнать смогла у города, когда я натянул поводья.

В город въезжаем чинно, как полагается знатным особам. А вот и наш дом. Он одноэтажный, но комнат много. В прошлой жизни я имел две комнаты, а здесь целых три и большая кухня. Правда, строю ещё один, двухэтажный, сыну. Есть подозрение, влюбился малец. Чувствую, дело движется к свадьбе. Видел как-то их издали. Голубки. Девочка симпатичная, ласковая.

Двор так же немаленький. Есть хозяйственные постройки, сложил баню — она в самом конце сада. Рядом небольшой пруд, окружённый со всех сторон вербами. Запустил сазанов, сын приучил подплывать их на звук серебряного колокольчика. Деревянные скамейки у клумб с цветами. Дорожки выложил из плоских голышей, обозначил декоративными заборами из срезов брёвен. У дома, массивная дровница, там же, колодец со сводящей зубы ледяной водой. Огород и сад огорожен от зоны отдыха плетеной изгородью.

Сад — моя гордость. Засадил его дикими грушами, яблонями, есть вишня и слива. Радует глаз лохматые виноградные лозы. Ягоды почти созрели, величиной с крупную алычу. Клубника заполоняет всё пространство. Жена наделала варения из ароматной ягоды, вместо сахара использует дикий мёд. Получилось нечто неземное.

Зимы здесь мягкие, но бывает минус пять. На Новый год обязательно всё заметёт снегом, а мы, под ночь, будем пить чай с варением и смотреть в окно. Ярик, это как бы его обязанность, слепит снежную бабу, воткнёт вместо носа сосновую шишку, замерший прибежит к нам погреться и будет лопать варение. Может и девочка его придёт.