Рарник

– Многое. Этот «корабль», как ты сказал, продолжает двигаться в пространстве бардо и рано или поздно где-то остановится. Ветра кармы прогонят его в тихую заводь, где он бросит якорь и обрастет ракушками, наращивая очередной «нижний этаж» нового тела, который не обязательно будет выглядеть как человек. Такое место может оказаться чем угодно. Заблудший в посмертии ум спонтанно тянется к рождающимся существам любых подходящих реальностей и измерений, о которых мы даже не слышали. И виртуальная игра может быть одной из таких «стоянок». Если в ней найдется «сосуд по размеру», то «родится» осознанная, разумная тварь. Это зависит лишь от доминирующих особенностей «корабля», которые нарабатывались и закреплялись во время его прошлых путешествий.

– Ну, хорошо, но из-за чего я попал именно сюда? И почему вместе с Фэй? – такое совпадение выглядело для меня очень странным.

– Никто не сможет сказать точно. Если мы бросаем монетку, то едва ли перечислим все обстоятельства и условия для выпадения орла или решки. Ветер, импульс толчка, неровность поверхности – причин слишком много, но есть доминирующие. Сельфина сказала, что ты был великим героем, одержимым жаждой славы в этой игре. Ваши желания могли затянуть сюда, как в воронку. Мне сказали, что Фэй привязана к тебе до безумия, вот она и пошла за тобой – Зергель покачал головой, словно удивляясь, как такая красавица нашла во мне что-то интересное.

– Послушай, но ведь внезапно появились и другие «разумные мобы». А они тогда кто?

– Ты как-то попал сюда, а значит, то же самое произошло и с ними, если ваши обстоятельства схожи. Игра не бог, она не творит сознание из ничего, но может создать условия для его проявления. Я слышал пример со сломанной новогодней гирляндой. Она без лампочек, но под напряжением и если их ввернуть, то эффект проявится незамедлительно. Загорится свет, а в этой аналогии под ним подразумевают осознанность, ощущение бытия. Искусственный интеллект Сансары создал подходящую «лампочку», а «напряжение» существует всегда, но не проявляется, пока для этого не сложатся все необходимые причины и условия.

– Как-то все непросто. Мир пропитывает невидимое «сознание», иногда зажигающее меня, словно свечку? – недоуменно спросил я.

Зергель картинно посмотрел вдаль и пожал плечами. Чувствовалось, что ему нравилось казаться умным, выступая перед нами со столь сложной темой, а может он надеялся произвести на Фэй впечатление…

– При наличии подходящей и исправной «лампочки», – парень поднял палец вверх жестом бывалого лектора. – Если ее ломают, то осознанность гаснет, но снова появится, как только починят «гирлянду». Вот это невидимое, неизменное и все пронизывающее «напряжение», они и называли «природой ума». Она есть во всех нас, но ее «свет» преломляется в «призмах» наших тел, искажается и дает уникальный «спектр» на выходе. Поэтому мы кажемся столь разными. Особенности каждого человека определяются «кармой», то есть, обусловленностью сформировавшим его прошлым, как они говорили.

– Откуда какие-то умники в таверне могут знать, что происходит на самом деле? – засомневался я.

Всего лишь очередная наивная претензия на истинность в последней инстанции. Мне почему-то хотелось треснуть вонючим рыбьим хвостом по морде Зергеля, чтобы стереть с его лица это самоуверенное, всезнающее выражение. Какого черта он так вальяжно поглядывает на Фэй? Мне показалось, что Мафанечка меня бы в этом сейчас поддержала.

– Спросишь у них, если захочешь, могу познакомить потом. На деле, как они говорят, все еще сложнее, совершенно невыразимо, за пределами концепций. Человеческий разум слишком ограничен и груб, но по их словам, все же есть люди, имеющие прямой опыт постижения, – высокомерно пояснил Зергель, раздувшись от важности.

– А что же они сами не постигли? – недоверчиво спросил я.

– Они стараются, но все это очень сложно на практике. Медитации, визуализации, долгая учеба и непростая философия. На это надо положить жизнь, да и то не факт, что получится. Это не языком в таверне трепать, придется пошагово работать с собственным умом. Очищать, успокаивать, смягчать, делать его более гибким и развитым, а у нас он сейчас словно помойка… – сказал Зергель с интонацией, дающей понять, что у него-то все по-другому. – Мы просто не замечаем этот бардак, потому что привыкли. Не знаем, как бывает иначе. Не уверен, что моя версия вам поможет, но, по крайней мере, я старался… – нарочито устало закончил Зергель, и благоразумно сделал шаг назад за спину магички.

– Ладно, спасибо за гипотезу. Думаю, после босса все и так прояснится, – внешне равнодушно кивнул я парнишке, поймав себя на желании отвесить ему хорошего пинка при случае. – Сельфина, а ты не расскажешь нам, как здесь вайпалась?

Золотистые косички недовольно качнулись, магичка болезненно поморщилась. Наша звезда не любила, когда вспоминали ее неудачи.